Пионеры — герои - страница 26

— Допускаю… С территории госпиталя пленных удастся вывести.

А дальше? Очутились люди в городе… Да по одной их одежде всякий узнаёт беглецов. Выходит, выведем людей под вражеские автоматы!

— Знаете, какой в госпитале рацион? — сказал Иван. — Не умрёшь, но и не побежишь.

— Разрешите, товарищ командир? — с постели привстал Терёхин. — Дайте я пойду. Раненых выводить надо!

Командир откашлялся, одёрнул косоворотку:

— Освобождение военнопленных считаю для всех нас главной задачей!..

Было как на военном совете. Николай Ильич говорил о тщательной подготовке. Что значит «содействовать побегу»? У командиров должны быть документы, гражданская одежда. Да и подкормить их нужно.

Идёшь по родному городу и всё время настороже — отовсюду гитлеровцы.

Мама, Николай Ильин доверяют Володе многое. Он уже знает адреса людей, у которых прячутся такие же, как красноармеец Терёхин или Николай Ильич. Ходил Володя по городским окраинам и тихо стучался в окна домов. Стоило ему произнести несколько условных фраз, и сразу же кто-нибудь выносил узелок. В нём — одежда для раненых.

Вовка Борсук, одноклассник, тоже помогал. Ему с матерью так и не удалось уйти от немцев, вернулись в город к родственникам.

Володя догадывался, что у Семёна Лукича, унесшего исправленный радиоприёмник, печатают военные сводки. Дядя Ваня, шофёр, готовит специальный грузовик, а Надежда Фёдоровна добывает какие-то накладные/ По ним с хлебозавода можно получить муку. Может, она уже и получена. Может, из неё испекли хлеб и тайком переправили в госпиталь, чтобы подкормить раненых?

Поздно ночью намечен побег военнопленных.

С узлом одежды Володя ждал их в условном месте, возле старого деревянного моста. С реки надвигался холодный туман. Всё вокруг сливалось в чёрные и серые пятна.

Время словно остановилось.

Но вот справа из-за кустов тихий голос позвал: «Сюда, товарищи!»

Мелькнули пригнувшиеся к земле человеческие тени. Володя бросился из своего укрытия им навстречу.

— Заждался? — услышал он голос Петра Фёдоровича. — Давай, Владимир. Времени у нас в обрез.

Володя развязал узел, и раненые стали переодеваться. Военное обмундирование полетело в ночную реку. Всё! Пора уходить. Пётр Фёдорович изчезает первым. Раненых ведёт Володя.

Впервые Володя командует, да ещё взрослыми, военными людьми.

Шепчет: «Ложись!» — и оба раненых припадают к земле.

Тот, что с палкой, проворнее. Второй, натыкаясь на что-нибудь, не выдерживает и стонет.

— Поднимайтесь! — мальчик произносит это одними губами.

До дома они добрались, когда забрезжило утро. Раненых накормили, уложили в постель.

Часа через два в коридоре хлопнула дверь. Затопали тяжёлые шаги.

Потом… Володе показалось, пол пошатнулся. У порога стоял немец, обер-лейтенант.

Подойдя к столу, он взял лампу, поднял её повыше, чтобы лучше видеть. Теперь на обер-лейтенанта падал свет, можно было различить даже въевшуюся в его лицо металлическую пыль. Семён Лукич!

— Пора, товарищи! — коротко сказал он.

Через несколько минут в комнате уже не было ни Терёхина, ни командира, ни «обер-лейтенанта». Остались раненые, которых Володя привёл нынешней ночью: они ещё не могли перенёсти трудную дорогу в лес.

Ольга Фёдоровна с сыном стояли у окна. Они видели внизу, на мостовой, грузовик. В кузове было человек двенадцать. Возле самых бортов — вооружённые «немецкие солдаты». Один поднял вверх голову…

Володя узнал Петра Фёдоровича.

«Обер-лейтенант» вывел из подъезда Николая Ильича с Терёхиным, велел садиться в машину.

Некоторое время дядя Петя и Семён Лукич о чём-то советовались.

Потом «обер-лейтенант» сорвался с места, побежал в подъезд.

Володя выскочил на лестницу встретить Семёна Лукича. А он, ничего не говоря, прошёл в комнату. Мать, изумлённая, ждала его у порога. «Обер-лейтенант» о чём-то быстро говорил, мельком поглядывая на Володю. Вот и мать посмотрела. Так обычно глядят, когда провожают близкого человека. Мать сходила на кухню, принесла небольшой свёрток. Сняла с вешалки вельветовую куртку, подошла к Володе.

— Тебе, сынок, необходимо… с ними. — Она поцеловала сына, поправила шарф на шее.

…Город ещё спал. Но теперь, казалось, грузовик разбудит всех: он скрипел, лязгал, тарахтел.