Письмо не по адресу. Любовная горячка - страница 20

Она мотает головой:

— Он идёт с Липински.

— Да, но я тоже хотела пойти.

Мильфина мотает головой ещё энергичнее:

— Поверь, это сомнительное удовольствие, которого лучше избежать. А теперь пойдём.

С этими словами она утаскивает меня из офиса, и вот мы уже бежим по направлению к центру города.

— Куда мы идём? — осведомляюсь я.

— Надо поговорить.

— Почему было не сделать это в офисе?

— Почему было не сделать это в офисе, — повторяет она, заставляя меня вскинуть на неё удивлённый взгляд. М-да, Кулхардтов стиль, по ходу дела, при длительном контакте оказывается заразным. — Потому что он там. Мы ведь не хотим, чтобы он стал свидетелем нашего разговора.

— Не хотим?

— Ни в коем случае!

Я делаю глубокий вдох и предвкушаю нечто необычное.

Тем временем мы приближаемся к магазину «Альди», и я начинаю паниковать, но Мильфина направляется в сторону — к небольшой закусочной.

Указывая на «Альди», я спрашиваю:

— Мы разве не сюда шли?

— У нас нет на это времени! — возмущённо вскидывается Мильфина. — Ты так и не понимаешь всей серьёзности положения!

Ну вот, теперь она прочно завладела моим вниманием; я даже начала нервничать. Надо понимать, дело более чем серьёзное, раз она так резво побежала прочь от объекта свой покупательской страсти.

Закусочная, в которую она меня буксирует, крошечная и обветшалая. Воздух, кажется, пропитан сигаретным дымам и запахом несвежего пива. Кроме нас в зале присутствует ещё пара постоянных клиентов, которые, похоже, сделали это место своим вторым домом. Они уже достигли той степени опьянения, которая позволяет чувствовать себя в этом кабаке как рыба в воде. Сидя у стойки, ребята неумолчно бормочут что-то маловразумительное.

В углу стоит стол с двумя стульями и грубо сколоченной угловой скамьёй.

Мильфина впихивает меня на скамью, а сама устремляется к прилавку. Оттуда она кричит мне:

— Что будешь пить колу или фанту?

— Воду.

Она делает заказ и вскоре возвращается с двумя порциями жареной картошки и колбасок с карри.

— Я мясо не ем.

Мильфина нисколько не впечатлена.

— Так это и не мясо, а колбаски. — Затем возвращается к стойке и приносит две колы.

— Я просила воды.

Мильфина качает головой:

— Да кто же запивает колбаски с карри водой!

— Вообще-то я и колбасок не просила.

— Всё равно, они тоже не сочетаются с водой.

Я склоняю голову перед её логикой и тарелкой, окуная ломтик картошки в соус карри.

Один из типов у барной стойки начинает петь: «Этот день, о, как он был прекрасен…»

Он поворачивается к нам и жестом приглашает подпевать. У меня вытягивается лицо, и я пытаюсь стать невидимой.

Мильфина строго смотрит на него:

— Хайнц, не сейчас. Нам нужно поговорить.

Хайнц обнимает своего собутыльника и продолжает петь вместе с ним.

— Речь пойдёт о свиньях, не так ли? — пробую я перейти к делу.

— О свиньях? — изумлённо переспрашивает Мильфина.

— Да, о Готтхильфе и Женевьеве, лабораторных свиньях.

Мильфина качает головой:

— Разве у нас есть на это время? Речь о Кулхардте.

— О Кулхардте? — взвизгиваю я. — А что с ним?

— Он в опасности.

— Ах, — беспечно отмахиваюсь я.

— Его жизнь в опасности! — наседает Мильфина.

Делаю глубокий вдох и выдох.

— И чем я могу помочь?

— Мне нужна информация о Колетт.

— О Колетт?! Она-то тут при чём?!

Мильфина буравит меня взглядом.

Я пожимаю плечами.

— Работает у нас горничной. Француженка.

— Это я знаю, — морщит нос Мильфина. — Француженка, пф-ф! Мне нужно знать, чего она хочет от Кулхардта?

— Без понятия; может быть, хочет выйти за него замуж. Она всё время хочет выйти замуж, — вновь пожимаю плечами я.

Мильфина полным драматизма жестом заламывает руки над головой.

— Выйти за него замуж! Господь, убереги нас от этой напасти!

— А что тут такого плохого?

— Что тут такого плохого?! — повторяет она. Да, не иначе она уже очень долго работает у Кулхардта. — Женщины — это погибель для Кулхардта и Липински.

— Для Липински? — хихикаю я.

— Разумеется! — возмущённо кричит Мильфина. — Именно женщина виновата в том, что сегодня он ест из миски и носит шкуру вместо костюма.

Изо всех сил стараясь не рассмеяться, я ровным голосом уточняю:

— Да ну? Как это произошло?

— Он должен сам рассказать тебе, — подмигивает Мильфина.