Планета повелителя зверей - страница 15

– О, так ты родился на Арзоре? – Сторм впервые рискнул задать вопрос личного характера.

– Ага. У отца тогда была землица вниз по Куипаве. Он тоже местный, а мой дед прибыл сюда на самом первом звездолете, – произнес Дорт с оттенком гордости. – И всего три поколения спустя наше клеймо уже ставят на пяти ранчо: у отца, у нас с братом, у сестры с мужем на полуострове… А у дядюшки и двух его сыновей свои усадьбы – «Борги» и «Расселина» на склонах Кормбала.

– Сюда приятно возвращаться. – Хостин окинул взором равнину, простиравшуюся до скалистых круч на востоке, к которым его тянуло с первого мгновения на Арзоре.

– Это точно. – Дорт быстро взглянул на юношу и отвел глаза. – Хорошо здесь, привольно. Человек чувствует себя свободным. За время службы в армии я побывал и на Грэмбейдже, и на Волке-3, и на других планетах, где люди живут ну как сельди в бочке, до того тесно, – такое мне не по душе.

Дорт помолчал. Наконец любопытство пересилило, и он добавил:

– А ты, похоже, прежде уже видел подобное: ты тут прямо как рыба в воде.

– Да, видел когда-то. Только цвета были другие. Песок, горы, небольшие родники, благодаря которым цвела пустошь, убийственно жаркое лето, палящее солнце, простор…

– То, что сотворили с твоей планетой ксики… Это уже не война, а самая настоящая бойня! – Лицо Дорта раскраснелось, взгляд его горел бессильной злобой: как жаль, что нельзя изменить прошлое.

– Так уж случилось. – Сторм пожал плечами, натянул поводья, и конь одним прыжком очутился на другой стороне холма.

– Послушай, сынок, – догнал его Дорт, – поскольку ты воевал, то имеешь право бесплатно получить участок.

– Да, мне говорили. Законопослушному гражданину полагается полторы тысячи акров.

– А землянину – целых три, – уточнил собеседник. – У нас с братом отличная ферма на восточном берегу Стаффы, а за ней вплоть до Пиков ничейные пастбища. Если не хочешь перегонять скот с Ларкином, можем поехать вместе, осмотреться. Земля там хорошая, чуть засушливая на окраине, но зато Стаффа не мелеет даже в самый жаркий сезон. Три тысячи акров – да это же можно выкроить участок до самых Пиков. И у Куэйда там поля…

– У Брэда Куэйда? Я думал, он живет в Низинах.

– Ну, основные владения его и впрямь в Низинах. Он тоже из первых колонистов, служил у Исследователей и пару раз бывал на других планетах. Ввозил лошадей, а однажды даже попробовал разводить земных овец, но те не прижились, заболели – их гроблы покусали. В общем, у Пиков живет сын Брэда…

– Сын? – На смуглом лице землянина не отразилось и тени эмоций, хотя на самом деле он слушал очень внимательно.

– Ага, Логан Куэйд. Совсем еще пацан и не особенно ладит с папашей. Парень не желает пасти стада – ему подавай вылазки с норби, – но отличный следопыт, не хуже туземца. Хотел записаться на войну добровольцем, черт-те что устроил на вербовочном пункте, но из-за возраста не взяли. Около двух лет назад Брэд выделил сыну кусок девственной земли у Пиков, велел там хозяйничать. Не знаю, как у него дела, на войне туго с вестями из дома, – усмехнулся Дорт.

– Эй! – позвал их Ларкин. – Вы двое, загоняйте коней, ночевать будем здесь.

Сторм объезжал табун справа, а Дорт слева. Остановиться на ночлег именно тут нужно было для того, чтобы лошади отдохнули перед завтрашней ярмаркой в Кроссинге. Хостин размышлял: то, что у Брэда Куэйда был сын, несколько меняло дело. Хотя… Он желал немедленно, при первой же встрече, разобраться с врагом. И в общем-то, какая разница, что у того есть семья? Ладно, решил повелитель зверей, отложим этот вопрос на потом.

Землянин работал с обычным усердием; к счастью, труд отвлекал от тяжелых мыслей. Остальные тоже пребывали в приподнятом настроении; норби весело перекликались и не собирались покидать лагерь, даже получив заслуженную награду. Теперь их отряду предстояло разделиться: бывшие солдаты, присоединившиеся к Ларкину в космопорте, отправлялись домой, на ранчо, или тут же, на ярмарке, нанимались к крупным владельцам скота. Раз в полгода в Кроссинг со всех концов Арзора съезжались пастухи, погонщики и торговцы. Ярмарка хоть немного оживляла одинокие будни колонистов: здесь заключали сделки и тотчас же их обмывали.