Плоды манцинеллы - страница 51

— Не уходи, — взмолилась Тэйе, и эта ее мольба была откровением, была чем-то таким, что человек копит внутри себя столько, сколько может, раздувается, как шар с водой, но, в конце концов, не выдерживает и срывается. Ломается. — Или уходи, но возвращайся. Прошу тебя.

— Пока.

Девушка сказала еще что-то. Что-то смутно знакомое, но далекое и совершенно чужое. Андрас решительно хлопнул дверью, и, миновав пару лестничных пролетов, выбежал на улицу. Холодный воздух обжигал легкие, вызывал сухой кашель, но Энди не сбавлял темп. Он пролетел мимо комплекса Центра, свернул на восток, бодро прошагал полквартала, на автомате следуя по привычному маршруту и вовсе не замечая, как шарахаются от него люди, как странно смотрят случайные прохожие, бросая аккуратные, встревоженные взгляды. Андрас бежал домой и думал только об одном, одно лишь слово вновь и вновь сияло в мыслях яркими буквами.

Кгеррецан.

Он хотел бы оставить ее в прошлом, но не мог. Карен Герц следовала за ним всегда и везде, как бы яростно не хотелось забыть. Порой она отступала куда-то на задний план, давала ему шанс и возможность действовать, жить, но потом возвращалась, напоминая о себе навязчивым образом или случайным словом. Или знакомым тембром голоса.

Кгеррецан.

Энди сохранил их разговоры. Он сделал это не специально, но радости не было предела, когда в облачном хранилище нашелся архив того самого мессенджера. Его трясло и лихорадило, когда он открывал папку с доброй тысячей аудиозаписей, а когда включилось первое сообщение, датированное прошлым десятилетием, мир расплылся мутными разводами.

Кгеррецан.

Андрас Ланге — наркоман. Алкоголизм его не так заботил, а вот наркотик, в какой превратилось мучительное прошлое, тревожил не на шутку.

— Я здесь, — он с трудом вставил ключ в замочную скважину. Так сильно дрожали руки. — Сейчас-сейчас, давай же.

Дверь распахнулась.

Последние несколько лет он провел, лелея тупую надежду, что в какой-то из серых дней внезапно объявятся самые дорогие. Энди мечтал увидеть их, хотя бы один последний раз перекинуться парой слов, он мечтал, что вот так откроет дверь своего временного жилища, и совершенно неожиданно встретит там кого-то близкого. Андрас желал увидеть отца и нежную улыбку постаревшей матери, хотел упасть в их объятья и разрыдаться, смыть весь тот ужас и все мучения холодным потоком слез. Он хотел еще хотя бы раз прикоснуться к Кгеррецан.

Вернувшись в этот временный, чужой дом, Энди бросился к ноутбуку, нажал скрипучую кнопку, услышал, как заработал старенький механизм, и принялся в нетерпении топтаться на месте, ожидая загрузки компьютера. Он открыл заветную папку и включил одну из аудиозаписей.

Этот файл был создан 14 сентября 2041 года. Двенадцать лет назад, той самой особенной осенью, когда два в разной степени одаренных подростка, с первого учебного дня проводившие много времени вместе, неожиданно обнаружили взаимную заинтересованность друг в друге. Они не виделись июль и август — Карен уехала с родителями в южные страны, — а когда вновь встретились в сентябре, все изменилось. Им потребовалось две недели на осознание и принятие чарующего факта влюбленности.

— Уж если ты разлюбишь — то теперь, — зазвучал знакомый голос.

Тогда Энди не понял этих слов, он испугался и начал названивать Карен, но та не брала трубку.

Включился следующий файл. Такой же короткий.

— Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.

И следом еще один, снова от Кгеррецан.

— Будь самой горькой из моих потерь, — она делала паузы. Но на телефонные звонки так и не отвечала.

Только после третьего сообщения до Энди дошло — Карен читала ему стих. Он воспользовался информацией из мировой сети и быстро нашел все произведение. Вильям Шекспир, сонет 90.

— Но только не последней каплей горя, — синхронно, в унисон произнесли Энди и Энди-подросток.

Кгеррецан.

Наркотик, главная зависимость Андраса Ланге. Он каждый день стремился сюда, бежал домой, когда не был пьян, за очередной дозой прекрасного голоса Карен Герц. Энди знал все записи наизусть. Он безмолвно повторял слова, отгораживаясь от настоящего зыбкой пеленой прошлого, стирая холодные слезы скрюченными ладонями и с ужасом понимая, какой ничтожной стала его жизнь. Андрас хотел завязать, пытался несчетное количество раз, но все время скатывался к одному, «последнему» разу.