Плоды манцинеллы - страница 52

— Так нельзя, — глухо произнес он. — Ты бы не оценила…

— В этом нет ничего сложного, — ответила Карен из октября 2041-го. — Я объясню тебе и пределы, и дифференциалы. Ты поймешь, Ди, я не сомневаюсь.

— Так нельзя!

Энди вскочил и кинулся на кухню. Он достал бутылку дешевого алкоголя, запасы которого в этом доме никогда не иссякали, и налил себе добрую двойную. Осушив бокал и отдышавшись, Андрас вернулся к компьютеру. Его немного трясло, а ладони вдруг сделались липкими.

— Как-то холодно сегодня, да? Я всю ночь куталась в одеяло, — Карен громко чихнула. — Может, я заболела…

— Прости меня, — прошептал Энди. — Я тебя очень люблю.

Он выключил запись, выбрал всю папку и безвозвратно удалил ее вместе с содержимым.

Наркотик Андраса Ланге стал недоступен. Всю первую половину ночи он жалел о принятом решении. Ему хотелось еще один раз, тот самый «последний» раз услышать голос Кгеррецан, он повторял стихи английского поэта, перечитывал в памяти десятки выученных сонетов, но не находил успокоения. Энди не притрагивался к спиртному, хотя тянуло неимоверно. Когда первые лучи мутного рассвета проникли в комнату, Андрас стойко решил, что изменится в лучшую сторону.

— Я стану таким, каким бы ты гордилась, — упрямо твердил он в пустоту.

Каким бы гордилась Карен, Энди не знал. К нему пришло несколько идей, несколько бредовых намеков, но скупая истина была очевидна — настоящее Андраса необходимо изменить.

— К черту Майера. К черту Саммерса, — Андрас сонно бубнил под нос. — К черту сраный Центр имени сраного Майера, — он не выдержал и налил себе стакан. — Алан удивится, наверное.

Тихие мысли звучали слишком громко, а непривычное отсутствие любимого голоса пугало. Утро наступало медленно, но, когда оно все же пришло, Энди решился.

— Сегодня я все сделаю. Клянусь.

Он хлопнул дверью и вышел в промозглый сентябрьский сумрак. Липкая морось застилала глаза, но Андрас шагал уверенно, ступал негнущимися ногами по твердой земле, не чувствуя ни влаги, ни холода. Энди прокручивал в голове предстоящий диалог, и выходило не очень. Слишком паршиво. В каждом возможном сценарии слова заканчивались слишком резко.

Он вышел рано. Не было бредущих на работу людей, не было студентов, сонно плетущихся в сторону Единого Университета, не было ничего, что так бесило Энди долгие годы, описать которые он мог парочкой простых предложений. Андрас шел по сырому асфальту и слушал звук собственных шагов. Когда он добрался до Центра, часы над входом показали половину седьмого. Яркие красные цифры горели рядом с фамилией, что еще совсем недавно казалась ему важной.

— Потому что пошел ты, Майер, — выплюнул Энди, разглядывая огромные буквы. — Клал я на твои загадки.

Жалобно пискнул турникет, впустив Андраса в недра каменно-металлической цитадели. Здание вяло отреагировало на присутствие сотрудника, в нескольких местах зажглись холодные лампы, а из комнаты службы безопасности донеслась сонная возня, за которой ничего не последовало.

— Секретное гнездо, ага, — прошипел Энди. — Никто не проскочит.

В лабораторию Саммерса вел настоящий лабиринт: десятки узких и широких коридоров, дверей, лестничных пролетов. В первые дни после перевода, Андрас откровенно плутал по закоулкам этого огромного, неприветливого здания, но теперь ноги сами несли его в верном направлении. Энди шагал уверенно и быстро, хоть и смысла в этом не было — ему все равно предстояло ждать, Алан приходил к половине восьмого.

— Кофе выпью, — озвучил он свои мысли. — Вздремну, может.

Последний поворот остался позади, длинный коридор, в конце которого располагалась палата Майера, открылся взору Андраса. Он хотел было крикнуть что-нибудь глупое и дерзкое, но благоразумно себя осадил. Где-то в глубине серого тоннеля глухо звучали слова. Речь.

— Что за…

Энди медленно двинулся вперед. Когда до двери лаборатории оставалось метров двадцать, он смог уловить и узнать голос, что настойчиво вырывался из обители Саммерса. Говорил Алан. Кричал Алан.

— Да не знаю я, что это, и не знаю, что оно значит! — Андрас нахмурился. — Но так больше нельзя, ты разве не понимаешь? Скоро мы доиграемся, и тогда что?