По Монголии - страница 5
Возвратившись из Советской России, Сухэ-Батор и его товарищи разъясняли аратам задачи народной революции, разоблачали чужеземных колонизаторов: китайских милитаристов и барона Унгерна и их прислужников-феодалов. В это же время Сухэ-Батор начал формировать партизанские отряды, из которых впоследствии сложилась Монгольская Народная армия.
Ряды революционеров непрерывно ширились, создавались предпосылки для создания Народной партии.
1 марта 1921 г. в Троицкосавске под руководством Сухэ-Батора собрался I съезд Народной партии. Он организационно оформил партию, избрал ее Центральный Комитет и принял решения о создании Народной армии и о подготовке вооруженного восстания для завоевания власти народом.
В решениях съезда указывалось, что партия стремится установить дружественный контакт с революционными организациями Китая, России и других стран, одинаково стремящихся к уничтожению деспотизма, к прогрессу и утверждению народовластия.
13 марта того же года на совещании представителей партии, партизанских отрядов и аратства было создано Временное народное правительство. Сухэ-Батор стал Военным министром и Главнокомандующим вооруженными силами.
18 марта части Народной армии под командованием Сухэ-Батора освободили от китайских милитаристов Кяхтинский Маймачен. Город был переименован в Алтан-Булак, т. е. «Золотой ключ» — ключ к освобождению Монголии. Так началась Народная революция.
Временное народное правительство обратилось к правительству РСФСР с просьбой об оказании военной помощи в борьбе против белогвардейских банд Унгерна. Совместными усилиями частей Красной Армии и Монгольской Народной армии белогвардейские банды барона Унгерна были разгромлены. 6 июля революционные войска освободили столицу Монголии Ургу, 10 июля было сформировано постоянное Народное правительство Внешней Монголии, в котором пост Военного министра и Главнокомандующего занял Сухэ-Батор, а его заместителя — Чойбалсан.
Учитывая влияние и авторитет главы ламаистской церкви Монголии, народное правительство сочло нужным провозгласить богдо-гэгэна монархом, правда, ограниченным в правах.
11 июля на массовом митинге, состоявшемся на центральной площади столицы, Сухэ-Батор от имени Народного правительства провозгласил независимость Монголии. Этот знаменательный день вошел в историю монгольского народа как национальный праздник.
В октябре 1921 г. Сухэ-Батор в составе монгольской делегации едет в Москву для подписания договора об установлении дружественных отношений между Монголией и РСФСР.
Имя Сухэ-Батора стоит под этим историческим актом, закрепившим освобождение монгольского народа.
В 1922 г. Народная партия переживала тяжелый кризис. Феодалы, пробравшиеся в партию в период борьбы за освобождение от внешних захватчиков, связавшись с внешними и внутренними врагами, вели активную подрывную работу.
Премьер-министр Бодо и некоторые другие «вожди», в частности Данзан, вошли в соглашение с двором богдо-гэгэна и выдвинули идею создания «ламского правительства». Сухэ-Батор от имени Военного совета резко выступил против нее. Большинство Народной партии пошло за ним.
Не удивительно, что высшие ламы и феодалы питали к Сухэ-Батору бешеную ненависть и страстно желали избавиться от него. Когда Сухэ-Батор простудился на охоте, ламы, разжигая фанатизм его семьи, воспротивились тому, чтобы его лечили при помощи научных средств. По настоянию лам родственники Сухэ-Батора обратились за помощью к богдо-гэгэну, и тот прислал больному свою мочу…
Воспользовавшись религиозностью и невежеством семьи Сухэ-Батора, враги в конце концов отравили его.
Прикованный к постели, Сухэ-Батор до последнего вздоха оставался верен интересам народа. За несколько часов до смерти он сказал окружавшим его друзьям и единомышленникам: «Хотя я и теряю свою жизнь, пусть мои товарищи возвеличат народоправство».
Сухэ-Батор умер 22 февраля 1923 г. на тридцатом году жизни, в полном расцвете сил, не успев проявить все свои выдающиеся способности.
Люди, близко знавшие Сухэ-Батора, рисуют его как замечательного вождя, организатора и народного трибуна. Один из современников так отозвался о нем: «И в бою и на трибуне Сухэ-Батор подчинял своей воле тех, кто шел за ним или слушал его. Он был блестящим и чуть ли не единственным оратором в Монголии. Его речь лилась совершенно свободно. Глубокая, захватывающая искренность и убежденность заставляли трепетать сердца слушателей. Высокий, стройный стан и орлиный, пронизывающий взгляд гармонично дополняли прекрасный облик пламенного и единственного в своем роде народного трибуна. Люди, не знавшие языка его родины, часто поддавались обаянию ораторского искусства этого трибуна-пастуха, сына бедной Монголии»