По таёжной реке Бикин - страница 10

Обследуя остров, невольно останавливаю свое внимание на наиболее крупных деревьях. Каждое из них обхожу вокруг и примечаю все обнаруженные дупла. Я подсознательно надеюсь, что гнездо рыбного филина должно помещаться в одном из них. Почему я рассчитываю обнаружить гнездо именно в дупле? Во-первых, большинство других известных мне по специальной литературе рыбных сов — скрытно гнездящиеся птицы. Они поселяются в различных нишах или дуплах. Предположить же, что рыбный филин, как и наш обыкновенный лесной, гнездится на земле, трудно. Те леса, в которых он обычно держится (в чем я убедился впоследствии), за лето несколько раз заливаются водой. Птице с продолжительным гнездовым периодом, который характерен для всех крупных сов, вывести птенцов в таких условиях нелегко. Здесь даже большинство местных уток — мандаринка, большой и чешуйчатый крохали — дуплогнездники. Что рыбный филин выводит птенцов в дупле, уверяли меня и старики удэгейцы, в частности родственник Покулы дед Ленкуй, отец которого будто бы находил птенцов этой совы. Однако мое первое рекогносцировочное обследование острова не дало обнадеживающих результатов. Крупных дуплистых ильмов и тополей оказалось немного. Но они все-таки были!

День в Приморье обычно не уходит, а улетает птицей. Сумерки здесь не наступают, а падают, словно занавес в театре. Я едва успел кое-как установить палатку, не разбирая, покидал в нее все пожитки, даже не заготовил дров для костра. Лес из серого вдруг как-то сразу стал черным. Только сейчас я по-настоящему осознал, что остался в тайге один. Правда, рядом сидит Чук. И все равно тревожно сосет под ложечкой. Ничего, привыкну. Это только вначале, после зимы, проведенной в многолюдном городе, объясняю я себе, глядя широко раскрытыми глазами в полною темноту. Жаль, что собака моя черная, а не белая. Тогда бы я, наверное, еще видел ее…

Я уже выкурил несколько сигарет, маленькая светящаяся стрелка на часах подползла к двенадцати. Постепенно начал дремать, когда меня словно током парализовал непонятный звук. Я сидел неподвижно и пытался сообразить, откуда его принесло. Я еще ничего не понимал, когда звук повторился снова. Но ведь это же кричит рыбный филин! Сна как не бывало. Проснулось сразу все: глаза, уши, сознание. А со стороны сопки раз за разом доносилось протяжное и низкое: «Ыыы-гыыыыы, ыыы-гыыыыы, ыыы-гыыыыы…»

Рыбный филин кричал уже минут десять, а я все еще сидел неподвижно и слушал его. Сердце учащенно билось. От возбуждения, наверное, поднялось давление. По крайней мере в ушах, или в висках, или еще где-то кровь стучала с такой силой, что я всем телом ощущал ее пульс. «Найду, найду, найду», — в такт биению сердца твердил я.

Кое-как совладав со своими чувствами, я встал. Нужно было что-то предпринять. Но что? Ну конечно же, прежде всего необходимо как можно точнее засечь направление, откуда доносится звук. Тут же, у палатки, кладу на землю палку. Несколько минут провозился с ориентацией ее в нужном направлении. А рыбный филин все гудит и гудит. Подлетел, кажется, ближе… Я хорошо слышу его. Все другие звуки ночи — шелест Бикина, глухие удары плывущих бревен о берег, неизвестные шорохи — для меня уже не существуют. Сознание помимо воли из всего этого отбирало только одно — голос птицы. Неужели действительно удастся увидеть ее, найти гнездо? Я вспомнил свои тщетные поиски рыбного филина в прошлом и позапрошлом году. Голос разума приказывает: нельзя терять ни минуты, нужно действовать! Прежде всего необходимо точнее определить место, где находится птица, и осторожно подойти к ней как можно ближе. Я делаю шаг и, словно в пропасть, вступаю в черный лес.

Как охотник, скрадывающий токующего глухаря, я шел вперед на песню рыбного филина. Если он замолкал, я останавливался и ждал нового крика. Кажется, я прошел уже метров четыреста когда после небольшой паузы голос рыбного филина раздался совсем рядом. Птица явно подлетала. Теперь ее крик воспринимался уже не как гул, а как отчетливое сочетание слогов: «Ыыы-хыы-гыыыыы…» Голос громкий, басовитый. До филина было, наверное, не больше ста метров. Дальше идти нельзя — спугнешь. Разглядев в темноте ствол поваленного дерева, тихо присаживаюсь на него. Еще четыре раза прокричал рыбный филин свое «ыыы-хыы-гыыыыы», ц все смолкло. Только сердце продолжало гулко биться.