По воле ведьмы - страница 24
— Будет справедливо, если ты останешься в одних трусах. Тогда мы будем в одинаковом положении.
— Ну так подойди и сделай это, Снэпдрагон[18].
— Снэпдрагон? С чего это вдруг?
— Скоро узнаешь.
— Есть забавный факт об этой травке: говорят, цветочки у нее точно такого же цвета, какого бывали настоящие драконы. А еще она дарит мощную магическую защиту тем, у кого чистое сердце. Вот у меня чис…
— Ха!
— Я этого не слышала. Так вот. Снэпдрагон, или львиный зев, или антирринум, отражает злые намерения тех, кто осмеливается выступать против чистых сердцем. Выходит, раз я Снэпдрагон, значит, я защищена от таких, как ты.
— А мне вот интересно, кто из нас действительно нуждается в защите?
— Надо отдать тебе должное, Макклауд. Ты, безусловно, страшно сообразительный, но прямо сейчас попал пальцем в небо.
— Да как тебе угодно. Главное — продолжай меня раздевать.
— Как тебе угодно.
К тому моменту, когда Сторм, затолкав в прикроватную тумбочку аскотский галстук[19] вместе с зажимами[20] из топаза и запонками, сняла с Эйдена шелковую рубашку, он уже сдвинул в сторону ее трусики. Причем их можно было буквально выжимать. И все из-за его рук! Правда, рукам немало поспособствовал скульптурный вид его груди и пресса, о который можно было стирать шмотки — ну чем не стиральная доска? Сторм почувствовала, что держать себя в руках становится все сложнее и ей просто необходимо чем-то себя отвлечь.
— Люблю, когда у мужика на груди волосы. Мне прямо крышу сносит, когда на тебе футболки с треугольным вырезом.
В зеленых глазах что-то блеснуло, а лучики морщинок вокруг глаз стали смертельно обольстительными.
Эйден продолжал прикасаться к ней, и Сторм, с трудом сглотнув, принялась играть чувствительными кончиками пальцев с шелковистыми волосками у него на груди. Внушительных размеров член терся о ее бедро, становясь еще толще и тверже и требуя ее внимания. Было сложно выбрать, на чем сосредоточиться — на умопомрачительных ощущениях, которые пробуждали прикосновения Эйдена, на его красивом лице или на джек-поте, прятавшемся в брюках.
Кажется, ей нужно было все и сразу. Какая пугающая мысль!
Благодаря его опытным пальцам Сторм неожиданно для себя поняла, что готова на все. Легкие поглаживания рождали тысячи трепещущих искр, посылая их по всему телу, и они замирали и кристаллизировались в удивительных местах.
Нетронутые эрогенные зоны. Кто же знал, что у Сторм еще оставались такие?
До сих пор никогда в жизни она не испытывала такой глубокой, первобытной жажды целоваться и заниматься сексом, вобрать в себя твердый и длинный член, почувствовать мужчину внутри себя, оседлать его… и пожирать взглядом сильное тело. Это был разрушительный императив, катастрофическая необходимость, по силе такая же, как и возникшее между ними с первого взгляда влечение, становившееся все сильнее и сильнее с каждым чертовым днем, с каждой треклятой минутой…
Раздери ее дракон! Сторм зверски хотелось поддаться искушению, но при этом не подвергая опасности свой план, и на минуту она задумалась, удастся ли ей получить свой кусок пирога и все-таки затащить Эйдена в задуманную поездку, если прямо сейчас она обведет его вокруг пальца. Сделав шаг назад, Сторм приподняла бровь.
Эйден положил ладонь на грудь — туда, где бешено колотилось его сердце.
— Ты меня убиваешь, Картрайт. Что творится у тебя в голове?!
Она провела пальцем по выпуклости на брюках. Еще чуть-чуть — и член бы оказался у нее в руке.
— Думаю… большой чувак готов к тому, чтобы начать без меня.
— Большой чувак дрых целую вечность, пока ты не разбудила его, спросив, не собираюсь ли я тащить старую люстру Кинга, чтобы доказать всем вокруг, какой я крутой качок.
— Неа. Тогда ты млел от моей сестры. Признай это. Большой чувак проснулся, когда ты познакомился с Хармони.
— Я действительно считал Хармони горячей штучкой, но искры посыпались именно тогда, когда я встретил тебя. Так что даже не сравнивай.
Сторм принялась мучительно медленно расстегивать молнию на брюках Эйдена. Он же очевидно торопился, ногами снимая с себя туфли, стоившие целое состояние, потом отпихнул их в сторону, как какие-то сланцы. Подцепив пальцами брюки под петли для ремня, Сторм сделала рывок, и брюки мягко приземлились у ног Эйдена.