Побеждает любовь - страница 4

Прибежали Стешка и Тоня Логинова. Обе радостные, возбужденные. От быстрого бега еле переводили дух. Стешка сразу села на теплую землю, согретую и обласканную за день солнцем.

— Кинопередвижку привезли, картина будет, — выпалила Стешка, — идем скорее, а то местов не будет.

В зал набилось так много людей, что сидели и стояли вплотную друг к другу. Теснотища ужасная, духота невозможная, но никто на это не обращал внимания. Лента была старой, начала картины не было. Многие не умели читать (картины были тогда немыми), так что грамотным приходилось читать вслух, в зале было шумно, то и дело раздавались пронзительный свист и отчаянное топанье — рвалась старая лента, и зрители проявляли свое нетерпение.

Со всеми этими недостатками все мирились и с огромным интересом следили за тем, как на экране суетились люди, о чем-то кричали, почему-то ссорились, кто-то кого-то убивал, кого-то ловили и арестовывали.

Когда сеанс кончился, все повалили на улицу. Девочки тормошили Марусю Муравьеву:

— Зачем он ее убил? А кто он? А та, вторая, кудрявая, она что ему говорила?

Все мы плохо поняли картину и просили Марусю рассказать, о чем же там шла речь.

— Здесь рассказывалось про врагов Советской власти, — говорила она. — Мужчина со страшным лицом и кудрявая женщина хотели украсть важные государственные бумаги, но им мешала Клеопатра, женщина с высокой прической, вот они ее и убили.

Все мы с интересом слушали Марусю, но Стешка очень скоро ее перебила. И совсем все не так! Высокий, хорошо одетый мужчина, это Дмитрий, в него сразу можно влюбиться. Глаза какие! А усы? А рост какой, как важно ходит, говорит! Красавчик, раскрасавчик! Из-за него и заваруха вся. Клеопатра его любит, и кудрявая в него страсть как влюбилась. Вот она-то, эта кудрявая и подговорила верзилу Клеопатру. Значит, из-за ревности, чтобы Дмитрий ей достался. Кудрявая дала верзиле деньги, вот он и согласился убить Клеопатру. И убил.

— Какие деньги? — удивляется Маруся. — Никаких денег она не давала верзиле.

— Нет, давала. Просто не показывали, как давала, а она давала, — уверенно говорит Стешка, и мы верим ей.

Теперь мы все, в том числе и Маруся Муравьева, с интересом слушаем Стешку, и она рассказывает нам страшную историю роковой любви Дмитрия, Клеопатры и кудрявой женщины. Вся эта история очень далека от того, что мы только что видели в картине, но она захватывает нас, и мы верим Стешке.

Нюра не сумела пролезть в зал, и вечером всей семье — Нюре, маме и Вере — я рассказываю историю роковой любви, поведанную нам Стешкой.

Днем на работе я сильно устала. Дома собралась было пораньше лечь спать, да пришли Тоня и Стешка звать на танцы в Высоковский колхоз. Усталость у меня сразу прошла. Я приоделась, как могла, и мы пошли.

Вечер был теплый-теплый. На черном небе ярко горели звезды. С лугов шла свежесть и доносился тонкий аромат полевых цветов.

У речки Стешка остановилась.

— Девчата, не могу, вы только посмотрите, как хорошо, красотища-то какая!

Мы остановились, но в это время из Высокого послышались веселые припевки и музыка нашей любимой пляски — ельца. Тоня Логинова, которая особенно любила танцевать, тут же схватила меня за руку и ринулась вперед.

— Девчонки, бежим! — уже на ходу крикнула она.

На главной высоковской улице было весело и шумно. Заливалась гармошка, парни с девушками лихо отплясывали ельца, и на всю округу разносились частушки, которые с особым фасоном, мастерски пели высоковские девушки.

Я тут же подхватила Тоню, и мы влились в общий круг.

Целиком поглощенные пляской, мы не видели, когда подошла Стешка. Но вот в кругу произошло какое-то движение, пары раздвинулись, и мы увидели ее в центре. Стешка плясала одна, плясала страстно, самозабвенно, вся отдавшись танцу, лицо ее было бледно, светлые глаза казались совершенно черными, рыжие волосы, как языки пламени, полыхали за ее спиной. Я никогда не видела Стешку такой.

Мы остановились с Тоней, и в это время в круг вошел Алешка Кудрявый, лучший танцор ближайших деревень.

Алешка был красив: высокий, гибкий, сильный. Его горделивая походка, насмешливые умные глаза, упрямые губы сводили девчат с ума. А он, всегда уверенный в своей победе, смело подходил к ним, свободно заводил любой разговор, и ему ничего не стоило увлечь любую, даже самую красивую и самостоятельную девушку.