Поцелуй Лилит - страница 10

Когда Патрик вернулся, его узкое прямоугольное лицо, покрытое тонкой сеткой морщин, расплылось в улыбке, отражающей учтивость и насмешку одновременно.

— Дон Дженовезе согласен на твою цену, но задаток будет следующим — двадцать тысяч долларов и двадцать тысяч швейцарских франков.

После этого Мигель подошел к ирландцу и протянул ему небольшой клочок бумаги.

— Что это? — недоуменно спросил О’Хара.

— Ты глупее, чем я сразу думал и таким же глупым считаешь меня, — вздохнув, Массиньи продолжил. — Это счет банка в Коста-Рике, на который должна быть переведена сумма задатка в течение ближайших одиннадцати дней.

— Ты предусмотрителен, — усмехнулся Фрэнк, вмешавшийся в разговор. — Ты даже предусмотрительнее, чем я мог бы подумать.

— Послушайте, раз вы уже всё между собой решили, я поеду… тем более, что наш друг Мигелю больше не хочет вернуться домой, — вступил в беседу утомленный ожиданием Лоренцо.

Мюллер что-то шепнул на ухо своднику, кивнув в сторону кадиллака — ДиМуччи одобрительно кивнул и, жестом позвав своего собеседника, отправился в сторону автомобиля.

— Мигель, старайся нас не огорчать, иначе мы найдем способ огорчить тебя, — сказал Фрэнк, садясь в автомобиль.

Когда О’Хара и его новый знакомый подошли к причалу, машину уже успела скрыться в глубине аллеи. Поднимаясь со своим спутником на борт «Виктории», грузового судна, едва приспособленного для перевозки нескольких пассажиров, Мигель только теперь смог оценить глубину ямы, в которую он шагнул, ведомый расчетливыми поводырями.

Солнце уже было достаточно высоко для того, чтобы осветить утренний Бостон, когда «Виктория» покидала порт, минуя причал Содружества.

Где-то позади остались серые громады бостонских доков и, похожие на узкие каньоны горных рек, улицы центрального Бостона. Где-то позади остались леса Новой Англии и дождливые зимы, но для Мигеля Массиньи это уже был чужой мир, далекий и непостижимый…

Близился вечер, и ресторан «Утопия» начал постепенно заполняться людьми. Полутемная комната, столь привычная для Лукаса Дженовезе все более и более освещалась отблесками фар, подъезжающих автомобилей — владелец ресторана знал, что у его собеседника, появившегося здесь десять минут назад, очень мало времени.

— Почему он не полетел на самолете? Это ведь простой вопрос… — нервно постукивая костяшками пальцев, произнес Джереми Лартер, пытаясь разглядеть в полутьме лицо своего собеседника.

— Иеремия, друг мой, во-первых, непонятно, зачем обращать на всё это лишнее внимание, — вздохнув, Дженовезе, продолжил. — Во-вторых, пусть парень свыкнется с мыслью о достаточно непростом задании, — чувствуя в поведении Лартера неуверенность, он произнес. — Десять дней… много или мало — вот в чём вопрос.

— Другой вопрос — почему он отправился на судне, приспособленном для перевозки зерна, на котором имеется лишь восемь, непонятно зачем спроектированных, пассажирских мест? — Джереми глубоко вздохнул. — Пойми, Лукас, в твоем нежелании нормально ответить на эти вопросы я вижу лишь желание нарушить условия пари.

Услышав смех с левой стороны стола, теперь уже скрытой во тьме, Лартер резким движением включил настольную лампу.

— Что же это за черт скрылся во тьме, — с насмешкой произнес Джереми, смотря в глаза Корнелио Дженовезе. — И… не вижу смысла сидеть в полутьме, раз здесь нет малыша Фрэнка.

— Если бы не тучи, сейчас было бы совсем светло, — развел руками Лукас. — Да и, давай буду с тобой честным — Иеремия, я просто не хочу, чтобы ты сидел и рассматривал меня, как какого-то преступника на допросе. Иеремия, я думал, мы просто спокойно поговорим.

— Лукас, скажи, ты уже проверил, что это за счет, который тебе дал наш дружок?

— Я не только проверил — я даже перевел туда необходимую сумму. Это какой-то банк в Коста-Рике, но вряд ли он сам создал счет… Сегодня ведь суббота? — посмотрев на потолок, Дженовезе продолжил. — Он уже плывет на судне пять дней и через пять дней будет в Шанноне — он будет рад, когда узнает, что деньги перевели.

— Так вот зачем ты заплатил ему больше — чтобы он не был раздражен из-за столь долгого пути, — его собеседник усмехнулся. — Ты дал своему человек достаточно времени, чтобы изучить парня — теперь-то Мигель у него на крючке, не правда ли? — закурив трубку, он продолжил. — А, может, и нет никакого «Проклятия Каина», а есть лишь люди, которые плохо разбираются в живописи, но очень не любят признавать свою неправоту?