Под перекрёстным огнём (том 2) - страница 70

Вошедшая в клуб по именному пригласительному сеньорита моментально почувствовала эту легкость в воздухе, поразилась, как много пропустила, что почти не бывает на подобных вечеринках. Здесь было весело, здесь было интересно, это место не кишело до боли знакомыми лицами. Кроме имперского посла и ещё пары-тройки людей, которых нужно знать в любом обличии, она не опознала более никого, и это радовало. Ибо её тоже почти никто не узнал, что на вечеринках её уровня было немыслимо. Побродив по нижнему залу и потянувшись к верхнему, она лишь обалдело покачала головой, словно отгоняя наваждение:

— Ну, Гортензия! Ну, Цветочек!..

Ей было завидно. И винить в чувстве собственной ущемлённости было некого.

…Конечно, если клуб и дальше будет устраивать подобные вечеринки, сюда потянутся представители высшего общества, всё более и более именитые, завлекая этим всё больше и больше аристократии. И из весёлого места «Рио-де-ла-Плата» превратится в стандартное, в смысле привычное место тусовки знати. Заживёт по знакомым ей законам лжи, фальши, пускания пустой пыли в глаза. Но пока Гортензия — затворница, здесь ещё можно оторваться, забыв о том, кто ты и плевав на то, кто перед тобой. И именно ради этого она сюда сегодня приехала.

— Привет! — подсела она к хозяйке этого заведения, невысокой стройной шатенке с атлетическим, но не накаченным телом. Одета шатенка была в роскошное стереоплатье из наноткани, разукрашенное во все оттенки переливающегося жёлтого. На нём была изображена композиция золотой североамериканской осени в лучших красках, каковая бывает лишь в чудом оставшихся девственных уголках этой некогда прекрасной страны. Вообще, кроме суровой холодной малолюдной России, девственной природы почти нигде не осталось, в том числе и в некогда богатой Амазонии, но здесь сыграл стереотип — золотая осень для пяти миллиардов подданных Империи — дивная экзотика. Ни в Африке, ни на континенте, кроме самого юга Аргентины, подобного нет и в ближайшую геологическую эпоху не будет. Осенний лес с опавшими листьями, воспеваемый имперскими поэтами — это что-то далёкое и безумно красивое, посмотреть на что могут позволить себе единицы. Венерианам это трудно понять — здесь другие реалии, но Изабелла много раз бывавшая на континенте, тонкость намёка уловила. Гортензия, как истинная дочь Латинской Америки, оделась в платье Хозяйки, или Королевы Осени — кому как угодно. Даже небольшая позолоченная корона на голове идеально дополняла этот поистине роскошный образ.

Сама Бэль была одета не хуже, но красоту и тонкость намёка её одеяния было трудно оценить даже Земным амигос. На ней было наношёлковое платье всех оттенков… Белого. Постоянно меняющихся и переливающихся друг в друга, особенно в ультрафиолете клубных огней. Расшито платье было натуральным жемчугом и представляло шедевр искусства. А её белоснежная серебряная корона на белоснежных же волосах являлась изюминкой, вишенкой на торте образа. Королева Зимы, Снежная Королева. Она хотела не надевать маску — думала, в таком обличье её узнают где угодно… Потому и стало сюрпризом то, что ей уважительно кивнуло то ли три, то ли четыре человека из всего большого нижнего зала.

— Привет, бельчонок! — Королева Осени улыбнулась и отставила бокал с коктейлем, который до этого неспешно посасывала. — Давно не виделись! Какими судьбами?

— Не прикидывайся. — Изабелла, несмотря на полученный внизу заряд позитива, не была настроена шутить. Они с Гортензией считались подругами, но таких уж близких отношений между ними не было. Так, пару раз ходили вместе на… Приключения искали, в общем. На Земле, куда она каждый год сбегала от диктата мамы. Гортензия тоже сбегала, правда, от папы и братьев, и по статусу им не зазорно было общаться друг с другом. Ну, а с кем им ещё общаться, не с этими же уродцами кузенами, задирающими нос на ровном месте, кичась своей «имперскостью» и «полноценностью»? Неофашисты нашлись! Понимали девочки друг друга хорошо, как понимают охотницы из одной стаи, но с другой стороны, полноценными закадычными подругами во всех смыслах этого слова всё же не были.