Под солнцем цвета киновари - страница 20
Взвесив все «за» и «против», Тутуль-Шив наконец принял решение. Он плотно закрыл амулет и спрятал у себя на груди. Подчиняясь его воле, очаровательные танцовщицы оставили халач-виника в одиночестве. Голосом, привыкшим повелевать, он произнес:
— Стража!
Тотчас вошли четыре гвардейца.
— Мою личную охрану сюда, саженец какао и «лесных муравьев». Мы желаем прогуляться!
Через минуту все было готово, и улицы города огласили звуки витых раковин, оповещая жителей столицы о движении царского кортежа. Впереди шли воины, их тела покрывали шкуры ягуаров, а головы защищали шлемы в виде головы этого царственного зверя — знака гвардии халач-виника. В центре на носилках из ценной породы дерева, инкрустированных драгоценными камнями, жемчугом и перламутровыми ракушками, восседал сам халач-виника. Замыкал шествие отряд лучников. Вся эта процессия направилась к каменному дворцу батаба Тумуль Кин Йоки, того самого, что сегодня приснился Тутуль-Шиву. Этот батаб был на хорошем счету у правителя Ушмаля. Неприметный, немногословный, сдержанный, исполнительный, он снискал репутацию опытного воина и искушенного чиновника. Его дворец величиной и богатством не уступал жилищам других важных особ, и все же вся эта роскошь была только необходимой мерой, связанной с положением в обществе, а вовсе не демонстрацией своего богатства. Появление у себя в доме царственной особы смутило видавшего виды батаба. Он мог лишь гадать, что это сулило. Кажется, халач-виника остался доволен впечатлением, которое произвел на чиновника его приход. Он распорядился опустить носилки. Под ноги грозного халач-виника легли плащи из шкур ягуара. Еще не веря, что к нему прибыл сам правитель страны Пуук, Тумуль Кин Йоки пал ниц.
— О всемогущий, мудрейший и справедливейший Ах-Суйток-Тутуль-Шив! Ваше могущество сравнимо лишь с богами, покровительствующими стране Пуук благодаря вашим неустанным молитвам!
— Встань, благородный Тумуль Кин Йоки, наш преданный батаб. Именно для торжества справедливости прибыли мы в твою гостеприимную обитель. — Тутуль-Шив заметил, как при этих словах дрогнуло веко единственного глаза Кин Йоки. — Верой и правдой ты служил моему отцу, не раз на поле брани доказывал свою преданность. Мы считаем, что недостаточно выказывали тебе нашу милость, и для того, чтобы покончить с этой несправедливостью, мы дарим этот саженец какао.
Слуги халач-виника вынесли куст ошарашенному батабу.
— Вашей щедрости нет границ…
— Подожди благодарить, — перебил Тутуль-Шив. — Позволь нам самим выбрать знак твоей признательности.
— Все, что пожелает великий Ах-Суйток-Тутуль-Шив.
Халач-виника оглядел постройки. Двор был копией того, что он видел во сне. Вот и то дерево, под которым…
Впрочем, сейчас все выяснится.
— Взамен нашего куста мы хотим забрать вот этот рамон. Пусть на нашем столе его плоды напоминают о нынешнем дне.
— Конечно, мой повелитель, но вы могли бы выбрать что-нибудь другое. То, что в полной мере соответствует вашей царственной особе, — голос Кин Йоки дрожал от волнения.
— Мне принадлежит твоя жизнь, а вместо этого я выбрал лишь дерево. Чем не царственный выбор?
Тутуль-Шив зашел в тень рамона и показал слугам, где нужно копать. Свежевырытая земля легко поддавалась, и вскоре халач-винику принесли сосуд с драгоценностями, в нем находилось и послание к Тумуль Кин Йоки, в котором указывался день, когда к Ушмалю подойдут войска Ош-гуля. Этот кин благодаря мятежному батабу должен был стать последним в правлении династии Шив. Тутуль-Шив молча прочел документ. Лицо его окаменело.
— Что ж, — словно продолжая оборвавшийся разговор, сказал он. — Возможно, ты и прав — я заберу то, что по праву мне принадлежит. Взять его!
— Это ничего не изменит. Ты обречен, Тутуль-Шив, — Кин Йоки преобразился. Его глаз пылал гневом, жилы налились, еще мгновение — и, казалось, он вырвется из цепких рук гвардейцев, чтобы опрокинуть ненавистного правителя. — Кецалькоатль не простит твоего отступничества!
— Тебе не суждено это увидеть, Тумуль Кин Йоки, я не принесу тебя в жертву богам, поэтому ты вечно будешь погребен во тьму! — И, обращаясь к солдатам, приказал: