Под солнцем цвета киновари - страница 6

Союзник… Смерть… Путешествие в прошлое… Индейцы… Колодец смерти! В попытках адаптироваться к своему новому состоянию разум его, постепенно утрачивая связь с прошлым, делал отчаянные попытки хоть как-то объяснить настоящее — все то, что с ним происходит. И в эту минуту перед ним предстал сам посланник Хуракана — высокий широкоплечий человек с головой сокола. Его тело — смуглое между золотистожелтым и коричнево-бронзовым — было свободно от одежды, лишь узкие бедра прикрывало драпированное льняное полотно схенти ослепительной белизны. На талии схенти схватывала лента со спущенными концами, которая завязывалась по центру. Сергей вздрогнул: казалось, к нему снизошел сам бог Гор с фресок Древнего Египта.

— Тебе нужно сделать всего один шаг, — сказал он.

— А если я не хочу! — запротестовал Гурковский. — Кто вам сказал, что мне надо все это?!

— Боги, — спокойно парировал человек-сокол. — Ради этой минуты твой учитель Кукульцин лишил себя вечности и ушел в царство теней. Это часть вашего с ним плана. У тебя нет времени на размышления. Как и было предсказано, Ош-гуль нашел тебя, и сейчас он идет по нашему следу, это его лик привиделся тебе в ночном кошмаре.

— Что же он может мне сделать, я ведь все равно уже мертв? — попытался хоть как-нибудь возразить Сергей.

— Ты жив до тех пор, пока жива твоя душа. Помнишь, я тебе рассказывал про другие измерения? Он хочет упрятать тебя именно туда. Чтобы избежать этого, ты должен завершить начатое. Сейчас у тебя просто нет выбора. Тебе необходимо вернуться в прошлое. Там, обретя утерянные знания и память, ты всегда сможешь изменить ход событий. Но знай: Ош-гуль не оставит тебя и в прошлом.

Словно в подтверждение слов сокола, Гурковский ощутил на себе чье-то ледяное дыхание. Оно вызвало в его голове болезненные язвы жутких картин насилия, казалось, происходящих во чреве ада. Гурковский сдавил голову руками, из его уст невольно вырвался стон. Над спокойными водами сенота ветер тревожно шуршал зеленой листвой в кронах деревьев, загустевший воздух приобрел тошнотворный сладковатый привкус.

— Решайся. Скоро он будет здесь, тогда я уже ничем не смогу тебе помочь.

— Я даже не знаю, кого мне больше бояться, — в отчаянии прокричал Гурковский, ничуть не стыдясь охватившей его дрожи, — тебя или этого Ош-гуля.

— Остерегайся неизвестного. Со мной ты уже знаком, — резонно ответил посланник Хуракана. — Я спас тебя в прошлом, помогу сейчас, не оставлю без покровительства и в будущем.

— Да, но Ош-гуль все равно нашел меня, — возразил Гурковский, замерев на краю колодца. Он уже сделал свой выбор. Метрах в двадцати внизу застыл черный омут.

— В этом мире для всего есть свой срок. Невозможно целую вечность прятаться от самого себя. Скажу тебе лишь одно — испытания прежних лет закалили твой дух.

Теперь ты силен как никогда. И силу эту преумножит твоя вера в себя!

Его исполненный внутренней мощи голос пробудил в Гурковском небывалое мужество. Оно будто бы обитало в нем и раньше в состоянии летописной дремоты, не подавая никаких признаков, и вот только теперь прорезалось, проросло. Сергей вдруг осознал, будто он, так и не утратив связи с собой настоящим, приобрел что-то новое и одновременно давно забытое, то, что он чувствовал и чем жил когда-то очень давно, в прошлой жизни, и что хранилось за семью печатями. Его охватила небывалая гордость за свой знатный род, величие и могущество принадлежавшего ему народа, но вместе с тем — и ярость перед карликом-колдуном, который лишил его всего этого. Отбросив сомнения, Гурковский-Тутуль-Шив решительно шагнул вперед навстречу неизвестности. Краем глаза он успел заметить, как призрачной тенью чья-то огромная, обезображенная гнойными нарывами когтистая рука скользнула вслед за ним с кроны дерева. В последнее мгновение посланник Хуракана рассек воздух характерным движением, как если бы держал меч, и тень отсеченной руки, растворившись, исчезла.

Уже ничто не могло остановить падение Гурковского-Тутуль-Шива в жертвенный сенот, Колодец смерти…

Хун-хи ма-хо

к`ан-йуу-аан у-мам

мош у-куч

ка-ка-аан у-нич