Подарок для злодея (СИ) - страница 9

— Ты все очень правильно придумал, папа... — сказала Юна и сжала руку отца. — Но добровольно они не уедут. Только если губернаторша прикажет лакеям нас выбросить, быть может, поймут...

— Что?! Что ты задумала, уродка?! — крикнула мачеха.

— Ее милость просит вас немедленно вернуться! — вбежал запыхавшийся пожилой слуга.

— Меня?

— Только вас.

7

Губернаторша сама уже спешила навстречу Юне, заламывая руки:

— Скорее! Вы должны прекратить это безобразие!

— Какое?

— Кажется, он вызвал демона. В моем доме. Весь день в его комнатах какой-то шум, и ужасный запах... Сера... Слуги видели отблеск огня. Я в ужасе. А сейчас... Джанми чуть не вызвал его на дуэль... Нет, я его не виню. Понятное дело, это самоубийство, но... Это же оскорбление... Надо же что-то делать!

— Да что случилось?!

— Он, то есть, я хочу сказать, адмирал, пригласил Сафину на танец... то есть, он прогнал Джанми... Очень грубо... Тот хотел вызвать его на дуэль, но... В общем... И он ее уже второй танец не отпускает... И он так неприлично вальсирует... То есть, вы понимаете, демонстративно-неприлично, он... Это же позор... Скандал в свете... Все смотрят, как голодные псы на зрелище, хоть бы Джанми вмешался... Еще немного и придется мужу... — губернаторша чуть не плакала. Сафиной звали ее старшую дочь, Джанми, вероятно, граф Нартский, с которым она была помолвлена.

— Вы должны все уладить. Вы обязаны. Я вас познакомлю сейчас... Займите его на весь вечер. Чтобы ни одного скандала, вы меня понимаете?— твердила губернаторша. Юна с трудом удержалась от горького смеха. Этого типа не смогли укротить лучшие маги королевства, а губернаторша хочет, чтобы с сильнейшим чародеем мира, живым василиском, управилась башмачница? Ну-ну...

Его называли когда-то величайшим врагом человечества. За ним тянулись реки крови, его имя было проклято. Потом грянула Орратская революция, и вот уже ар’Мхари Алкадана — приближенный нового короля, уважаемый член Совета Магов. И по-другому стали говорить о последнем из василисков: потомок истребленного злыми магами рода, на которого много лет охотились и совершенно несправедливо навешивали страшные обвинения, в то время, как сами эти злодеяния и совершали... А он спасал простых людей от беспредела чародеев, укротил Лес, помог нынешнему королю взойти на престол, и вообще, ученый, исследователь, храбрый военный...

Вот только до сих пор слова «Риакрран ар’Мхари Алкадана огорчен» означали для человека смертный приговор. И в высшем обществе все об этом знали. А простолюдины, натерпевшиеся от магов, предпочитали наслаждаться историями, как этим поганым тварям утерли нос.

Музыканты доигрывали последние аккорды вальса. Губернаторша бросилась в самый центр зала, волоча за собою Юну:

— Адмирал, я хочу представить вам свою гостью... Она — самая настоящая мавка, я думаю, вам будет любопытно познакомиться... — извиняющимся тоном, будто просит дорогого гостя уделить внимание экзотической диковинке.

Риакрран ар’Мхари Алкадана был среднего роста, одет не по этикету — куда-то дел пиджак и жилет, оставшись в одной сорочке. Худощав, костист. Темные волосы гладко зачесаны назад, открывая узкое лицо с крючковатым носом, выпирающими острыми скулами, на смуглой коже щек серебрились отдельные прозрачные чешуйки. Черные узкие губы, под нависшими надбровными дугами безресничные щели янтарных глаз с вертикальными полосками зрачков.

«Драконьи глаза» — подумала Юна зачарованно. Он не был красив. Возможно, по человеческим меркам он скорее был уродом. Но когда мы видим пикирующего с неба ястреба, мы не пытаемся судить его профиль по воспетым живописцами человеческим идеальным пропорциям. Мы восхищаемся мощью его крыльев, зоркостью глаз и остротой загнутых когтей — нам кажется красивым все то, в чем есть свобода и сила, пусть даже это безжалостная сила хищника.

Риакрран ар’Мхари Алкадана был идеальным хищником.

— Мавка? — спросил кратко губернаторшу. Голос отрывист, сипловат.

— В жилах Юны действительно течет кровь этой древней расы. Прошу прощения, вынуждена оставить вас наедине... — и губернаторша торопливо ускользнула в толпу, увлекая за руку свою белокурую дочь.