Поддельные шедевры - страница 20

Спустя несколько лет, в 1936 году некоторые итальянские газеты поместили коротенькое сообщение: на шестидесятом году жизни скончался скульптор Альчео Доссена. Многим уже ничего не напоминало это имя «гениального фальсификатора:», героя одного из наиболее громких скандалов в хронике художественной жизни XX века.

1945 год. Истерзанная, израненная Европа встречала первую мирную весну. Затихли взрывы, в освобожденные города и села возвращались партизаны, из глубокого подполья выходили бойцы великой армии Сопротивления. Это была весна радости и надежд, многим из которых так и не суждено было сбыться. Но дым пожарищ уже не застилал утренние зори, и люди тогда доверчиво улыбались навстречу ясному, ласковому солнцу. Чистое небо было завоевано дорогой ценой, и место под ним должно отныне принадлежать лишь тем, кто боролся за него и не запятнал свою честь позором сотрудничества с врагом. Перед судом народа держали ответ те, кто за тридцать серебрянников продавали оккупантам интересы Родины.

29 мая 1945 года у подъезда особняка на Кайзерсграхт, 321 в Амстердаме остановилась машина. Из нее вышли несколько офицеров американской разведки и нидерландской военной полиции.

- Господин Хан Антониус ван Меегерен?

По лицу хозяина - представительного, элегантного мужчины с коротко подстриженными усами - разлилась смертельная бледность.

- Ордер на арест.

Еще через несколько часов художник ван Меегерен сидел в кабинете государственного инспектора Воонинга. Начался первый допрос.

Одиночная камера амстердамской тюрьмы. Пять шагов в длину, три в ширину. Маленькое оконце, забранное решеткой. Мерные шаги надзирателя в коридоре. Дни и ночи в страхе и напряжении, мучительном ожидании. Скрежет замка.

- Ван Меегерен! На допрос.

Полтора месяца художник упорно запирался, вилял, выкручивался. Но факты были неумолимы. С документами в руках следователь закрывал все лазейки лжи для спасения.

- Признаете ли вы себя виновным в коллаборационизме и пособничестве немецким оккупантам? Признаетесь ли в том, что в 1943 году при посредничестве контролируемой немцами антикварной фирмы Гудстиккер и агента Геринга банкира Нидля вы продали в коллекцию рейхсмаршала Генриха Геринга картину художника Яна Вер-меера Дельфтского «Христос и грешница»? За эту картину Геринг заплатил один миллион 650 тысяч гульденов, из которых Вы - за вычетом комиссионных - получили миллион гульденов. Все правильно?

В углу, за спиной, сержант отстукивал на машинке протокол допроса. Обвиняемый наклонил голову и с трудом выдавил из себя:

- Да.

И снова одиночка. Снова леденящий ужас при одной мысли о приговоре. Ван Меегерен понимал, что грозит ему: мало того, что в обход голландским законам он продал за границу картину одного из величайших художников прошлого, он продал ее Герингу, второй после Гитлера персоне нацистской Германии, человеку, по приказу которого на поверженные, беззащитные Нидерланды были брошены тысячи смертоносных бомб. Позор, тюрьма - будь, что будет, но лишь бы жить! Оставался последний шанс.

- Нет, национальное достояние Голландии не потерпело ущерба. Свое золото Геринг отдал не за подлинный шедевр, а за фальшивку, подделку. «Христа и грешницу» написал не Вермеер, а я, ван Меегерен.

Заключенный не сдержал торжествующей улыбки и поднял голову, словно ожидая лаврового венка народного героя. Но инспектор лишь скептически усмехнулся. Дешевый прием! Взять на себя сравнительно небольшую вину и тем самым отвести серьезные обвинения… Ход не новый. Но здесь такие номера не проходят!

- Уведите арестованного.

Самое поразительное, что на этот раз Хан ван Меегерен сказал правду.

Он был очень тщеславен и болезненно самолюбив. Всю жизнь, - сколько он себя помнил, - мечтал о славе великого художника. В затаенных грезах видел себя знаменитым, окруженным всеобщим преклонением живописцем, чьи творения, украшая крупнейшие музеи мира, висят рядом с полотнами гениального Рембрандта, Франса Хальса, Вермеера Дельфтского и других. Непомерная гордыня снедала его еще в родном Девентере, где прошла его юность, и в Дельфте, где он одно время служил ассистентом по рисунку и истории искусства, и позднее, в зрелые годы. Даже постоянная бедность не так угнетала молодого художника, как горечь непризнания. На 75 гульденов в месяц, таково было жалование ассистента, еще можно как-то перебиться, но быть маленьким, незаметным живописцем… С этой участью ван Меегерен примириться не мог. В 1913 году за исполненную им на конкурсе акварель в стиле XVII века Дельфтский институт искусств присуждает ему золотую медаль. На следующий день ее пришлось заложить в ломбард, а скоро уже никто и не вспоминал о первом успехе.