Поднебесный гром - страница 64
— Ты, папка, как маленький, все разбросал.
Так было и сегодня.
Лариса услышала его шаги еще на лестнице, не дожидаясь, пока он позвонит, открыла дверь и обвила руками ему шею.
— Почему ты задержался? Ты сегодня какой-то усталый. Много летал, да?
— Нет, всего один полет.
— А обо мне ты там думал?
— Где «там»?
— Ну, в небе.
— Там некогда думать.
— Значит, не любишь.
— Ну что ты, глупенькая. — Он обнял Ларису, прижал к себе: — Вот как сильно люблю!
Скрипнула дверь. Тихо вошла Ольга, остановилась посреди комнаты и спросила:
— Папа, ну как?
Андрей увидел дочь в нарядном платье. Платье ему что-то напомнило. «Неужели Светланино?»
— Я тут немного укоротила, — виновато сказала она.
— Что это ты так вырядилась? — удивилась Лариса.
Ольга посмотрела на нее, улыбнулась, но ничего не ответила.
— Пап, я пойду? — повернулась она к отцу.
— Куда?
— Там девчонки собрались. У меня ведь сегодня день рождения.
Андрей растерянно глядел на дочь.
— Как же это? Какой сегодня день?
— Мой, — ответила Ольга.
Он ударил по лбу кулаком:
— А, ч-черт, совсем зарапортовался!
— И ты молчала? — упрекнула ее Лариса. — Зови сейчас же своих девчонок сюда! А торт?… Сейчас я сбегаю в магазин.
Лариса быстро оделась и ушла.
— Вот видишь, какая она внимательная, — сказал Андрей дочери, — а ты ее не любишь.
— Ну, почему не люблю. Разве я не слушаюсь?
— Слушаться одно, а любить…
Ольга, потупившись, молчала.
— И меня стала дичиться. Никогда ничего не расскажешь. Как у тебя в школе?
— Нормально.
— А по математике как?
— Ты же знаешь, не люблю я математику. Но, может, на четверку и вытяну. Так я пойду? Торт сами съедите.
Он посмотрел на нее укоризненно и ничего не сказал. Тогда Ольга подошла к нему, провела ладошкой по его жесткой щеке:
— Зарос. Ты сегодня хоть брился?
— У меня, доченька, борода из-под лезвия растет.
— А тетя Лариса этого не любит.
— Ну ладно, ладно, сейчас побреюсь. А ты — марш за девчонками! И никаких разговоров! Сейчас дедушкин чай соорудим.
— Без «фронтовичка» не получится, — улыбнулась она и достала из карманчика листок: — Почитай.
«Дорогая внученька, поздравляем с днем ангела, счастья тебе, здоровья, пятерок! Ждем не дождемся, когда приедешь. Бабушка, дедушка».
— Вот. Они не забыли. Андрей повторил:
— Беги за подружками.
Вместе с девчонками пришли и два мальчика.
— Пап, ты не возражаешь? — спросила Ольга.
— Ну что ты! А молодежь не возражает, если и мы с вами побудем?
— Молодежь будет рада.
— Значит, порядок в летных частях. Все уселись за стол.
Ольга, ставя на середину стола самовар, вдруг вспомнила о чем-то и убежала в свою комнату. Показалась она в дверях буквально в ту же минуту, горделивая и статная, будто сразу повзрослевшая, и Лариса заметила на ногах у нее новые, с золотистыми застежками, туфли. Ольга шла осторожно, боясь, как бы туфли не слетели.
— О, да ты у нас невеста! — воскликнула Лариса, а Андрей пошутил:
— Невеста месила тесто, а хлеб не выпекла.
— Да ну вас! — обиженно надула губы Ольга и крутнулась на каблуках: — Ну правда же красиво?!
— Как на выставке.
Андрей заварил чай и разлил по чашкам.
Мальчишки сначала держались робко, но, видя, с каким старанием отец Ольги ухаживает за ними, осмелели и попросили гитару.
Ольга развела руками:
— Гитары, к сожалению, нет, но есть пианино. Кто умеет играть?
Мальчишки единодушно указали на маленькую курносую девчушку:
— Наташа у нас музыкальную кончает.
Наташа села на круглый стульчик, откинула крышку и уверенно пробежалась пальцами по клавишам.
— Давай нашу!
Наташа заиграла что-то быстрое. Танцевать никто не выходил. Тогда Лариса скомандовала:
— Мальчики, скатать ковер!
Стол отодвинули в сторону, и началась пляска. Вместе со всеми плясала и Лариса, даже Андрей встал в круг девчонок. На плечах у него повисла Ольга и благодарно зашептала на ухо:
— Спасибо, папка, а я и не знала, что ты у меня такой.
— Какой — такой?
— Ну, такой… Веселый!
Потом, отдыхая от суматошной пляски, снова пили чай, кто-то все-таки раздобыл гитару, и мальчишки исполнили «гимн десятиклассников». Андрей слушал, не вникая в смысл слов: ему было просто радостно смотреть на детей. Он видел разгоряченное лицо дочери, ее смеющиеся глаза с открытым взмахом бровей, и в эти минуты вдруг особенно остро почувствовал свой долг: он обязан сделать все, чтоб Ольга была счастлива.