Подробности жизни - страница 13
И тут пошел дождь.
Они быстро вскочили с земли, начали изумленно оглядываться. Но спрятаться было негде. Елок вблизи не виделось, а молодые тощие сосенки укрытия не давали. Никита мог только снять свою фланелевую черную курточку и набросить ее Ольге на плечи. Сам он остался в безрукавке, довольный тем, что будет мокнуть «ради Оли». Ольга, правда, стала настаивать, чтобы они оба укрылись курткой, но дождь пошел настолько сильный, что скоро все это потеряло смысл.
— Ну ладно, — сказала тогда Ольга. — Пусть он идет сам по себе, а мы сами по себе.
Они пошли дальше, не прячась, не ежась, не торопясь, и пришли на базу промокшими до нитки.
— У тебя хоть печка-то есть? — спросила Ольга.
— А как же! Первый сорт.
На крыльце базы Ольга стала отжимать платье, а Никита побежал в дальний конец коридора, где усердно строгал и пилил его напарник, набрал там свежих стружек и щепок, растопил в комнате, уже слегка обжитой, печку. Стружки вспыхнули весело, огонь разгорелся быстро и бойко; Ольга села перед топкой сушиться — тоже веселая.
— Вообще-то ты можешь обсушиться как следует, — сказал ей Никита, тревожась, как бы она не простудилась. — Закройся тут на крючок и сиди себе. А я пока пойду поработаю там и согреюсь не хуже, чем от печки.
Ольга, кажется, соглашалась.
— Ну, так я пошел!
— А ты не пожалел бы для меня сухую рубашку? — попросила тогда Ольга.
— Вот чухна́ недогадливый! — хлопнул Никита себя по голове. — Конечно, пожалуйста!
Он выдвинул из-под койки чемодан, достал из него чистую безрукавку, шитую матерью без лишней экономии.
— Вот она какая! Настоящее платье получится.
— И правда! — обрадовалась Ольга.
— Я тебе вот так постучу, — сказал Никита, подойдя к двери, и показал, как будет стучать: два раза подряд и один — после паузы.
— Хорошо.
Он пошел к своему верстаку и начал строгать рубанком широкий ясеневый подоконник, подготовленный еще с вечера. Быстро согрелся. Потом обработал подоконник фуганком. И начал приглядывать новую работу.
— Да иди, иди, чего ты маешься! — как бы подтолкнул его напарник. — Без тебя справлюсь.
Никита бросил работу и вернулся в комнату, постучавшись в дверь условным стуком заговорщиков.
Красное платье висело на самодельных Никитиных плечиках перед печкой, а Ольга ходила по комнате в его безрукавке, которая выглядела на ней, как очень коротенькое платьице. Никита даже задохнулся немного, когда увидел ее в таком одеянии.
— Ты не смотри на меня, — предупредительно попросила Ольга.
— Я постараюсь, — пообещал Никита. — Хотя, конечно, тут маловато места, чтоб не смотреть… А потом я еще покормить тебя должен, — вспомнил он. — Ты хочешь есть?
— Я и сама кое-что прихватила, — сказала Ольга.
— Вот мы и объединим все вместе, и будет знаешь как хорошо!
Никита любил о ком-нибудь заботиться, и вскоре небольшой, на козелках, столик, наспех, однако без небрежности сколоченный столярами для самих себя, был аккуратно застлан газетами, на него легли хлеб и колбаса, помидоры и Ольгины пирожки и даже кулечек клубники, купленный поутру на станции. Ольга, когда села за стол и спрятала под ним свои голые ноги, перестала стесняться, и у них начался веселый пир. Конечно, полагалось бы пригласить к обеду и Никитиного напарника, но тот, молодец, догадался уйти обедать в станционный буфет. «Там пивка хвачу!» — вроде как подразнил он Никиту, вызвав в коридор.
Никита и Ольга остались вдвоем на всей пустующей, одиноко стоящей в лесу спортбазе. За окном отряхивались от дождя мокрые счастливые березы. Каждую упавшую с листьев каплю можно было услышать и отличить от другой по звуку — такая овладела всем этим краем тишина. Неожиданно на каком-то полуслове умолкнув, Никита из-за этого долго не мог снова заговорить, только смотрел на Ольгу по-ребячьи преданно и восторженно. Потом тихонько спросил:
— А можно я к тебе пересяду?
И не дожидаясь ответа, перешел на ее сторону, перенес с собой табуретку.
Они оба еще немного стеснялись друг друга, не очень-то зная, как вести себя дальше. Однако и стыдливость их была тоже особенная — она им велела не отдаляться, а приближаться друг к другу…