Подснежник - страница 31
Ему захотелось говорить еще, он поднял руку, прося тишины, но в это время стоявший рядом Митрофанов сдернул с него студенческую фуражку, сунул ее к себе в карман, а вместо фуражки надел ему на голову какой-то огромный, потертый меховой треух.
— Откуда он у тебя? — удивился Жорж.
— Заранее припасено! — возбужденно крикнул Митрофанов.
Он выхватил из-за пазухи башлык и начал закутывать им голову Жоржа.
— Зачем, зачем? — недоумевал Жорж.
— Ты уши-то не развешивай! — обозлился Митрофанов. — Видишь, городовые на углу собираются? Это все по твою душу. Пошли!
Почти все участники кружков — студенты и рабочие, разбившись по предварительной договоренности на две большие группы (одна — вокруг оратора, вторая — вокруг знамени), двинулись от Казанского собора по Невскому в разные стороны. Но навстречу им уже шли отряды городовых и околоточных. Полиция, получив подкрепление, бросилась на демонстрантов. Началась свалка.
— Ребята, тесней держись, не выдавай! — закричал Митрофанов, загораживая спиной Жоржа. — Не подпускай бударей близко!
Полиция хватала шедших в задних рядах, валила на землю, била ногами. Жорж увидел, как Иван Егоров размахнулся и ахнул по виску огромного городового. Обливаясь кровью, полицейский упал на тротуар. Двое околоточных кинулись на Егорова.
— Эх, где наша не пропадала! — крикнул Василий Андреев и головой ударил околоточного в живот.
Тот рухнул на землю. Второго околоточного не менее молодецким ударом, чем в первый раз, свалил сам Иван. Рука у кузнеца действовала, как молот. Городовые шарахались от него в стороны, будто карлики от великана.
— Православные, студенты бунтуют! — взывала о помощи теснимая демонстрантами полиция. — Подсобите, православные!
Жорж, вспомнив деревенские драки в Гудаловке, тоже было полез в общую кучу сражающихся, но Митрофанов тут же оттащил его:
— Стой, нельзя тебе!
— Другим можно, а мне нельзя?
— Дура, приметили тебя! Другим по малости дадут, тебя сразу в крепость усадят!
Перфилий Голованов подбежал к ним, яростно закричал Митрофанову:
— Тащи его в переулок — и на извозчика!
Семен и Павел Егорович в располосованных пальто и без шапок кинулись на подмогу Перфилию, расчистили проход в переулок. Отплевываясь кровью, к ним присоединился Вася Андреев. Митрофанов, увлекая за собой Жоржа, побежал к переулку. Человек десять дворников и сыскных, поняв, что человек в башлыке — главный, что именно его хотят вывести из драки, кинулись за Жоржем.
— Бей продажную кость! — гаркнул, появляясь откуда-то сбоку, огромный малый в бараньем полушубке.
Он так страшно ударил в лицо дворнику, уже схватившему было Жоржа за воротник, что остальные нападавшие в ужасе отшатнулись, а малый в бараньем полушубке (Жорж сразу узнал в нем студента университета Богоявленского, человека небывалой физической силы, сына новгородского дьякона) сокрушающими ударами с обеих рук сшибал с ног одного городового за другим.
— Сюда! Сюда! — кричали сыскные. — Самый главный здеся!
Орава околоточных ворвалась в переулок. За ними со своим грозным кастетом бежал в переулок и кузнец Ваня Егоров. На углу отбивался от наседавших дворников Перфилий. Семена и Павла Егоровича со скрученными руками тащили на Невский.
— Извозчик! Извозчик! — надрывался Митрофанов.
Перфилий на углу упал. На него навалились. Освободившиеся городовые побежали к Митрофанову и Жоржу. Но дорогу им преградили Егоров и Богоявленский.
— Уводи его, уводи! — крикнул Егоров Митрофанову. — Нас им не взять!
Митрофанов вытащил упирающегося Жоржа (он попытался еще раз влезть в побоище, когда увидел, что Перфилий упал) на перекресток. И — о чудо! — в двух шагах от них горбился на козлах «ванька».
Застоявшийся жеребец взял с места как на скачках. Вылетели на мост. Несколько минут бешеной езды, и они уже на Васильевском острове. Митрофанов командовал — направо, налево, стой!
Возле деревянного одноэтажного дома Митрофанов, оглянувшись, постучал.
— Кто там? — спросили за дверью.
— Свои, — ответил Митрофанов. — Оратора с Казанской площади привез.
Так впервые было произнесено это слово — «Оратор», ставшее на несколько лет революционным псевдонимом Жоржа Плеханова.