Подвиг по расчету - страница 14

стр.

Деррик слукавил: Наташа не говорила, что супруг напал на нее сразу. Он придумал этот провокационный вопрос сам, и, выслушав ответ, убедился, что он дословно совпадает с показаниями самой потерпевшей. К тому же, если бы Дилан был обычным параноиком, он наверняка наговорил бы массу вещей о том, как русская жена отслеживала каждый его шаг, рылась в личных вещах и ночами в постели занималась исключительно шпионажем. Однако ничего такого он не сказал, и потому, вопреки непрезентабельному виду Дилана, Деррик был почти уверен, что тот не лгал.

Однако кое-что все же не укладывалось в эту заманчивую схему. Наташа меньше всего походила на русскую шпионку. Скорее, она производила впечатление не очень умной, довольно вульгарной девушки: хваткой, не чуждой житейской хитрости, упрямой, нагловатой, умеющей иногда неплохо играть роль. Но в ее игре не было профессионализма и холодной утонченности, свойственной настоящим разведчикам. Она лгала слишком эмоционально, слишком наиграно, не сумев при этом скрыть страх, как типичная уличенная в измене женщина, а не тренированный шпион.

В любом случае, место работы Дилана требовало принятия каких-то мер, первой из которых мог стать разговор с его коллегой, Ральфом Хиггинсом. Также следовало навестить Нэнси МакГауэр и узнать у нее, не встречалась ли с ней тайком новая жена Дилана. К тому же не мешало бы навести справки про психолога Кристи Уоррен и узнать, известно ли Федору что-то об агентстве «Незнакомка». Вполне возможно, что полученная им зацепка была пустой тратой времени, и могла не привести никуда, кроме очевидного тупика, однако что-то в этой истории не давало ему покоя.

Глава 3

— Мне кажется порой, что Чаку это просто не нужно. Совсем. Его интересует только работа, а не семейная жизнь. У меня чувство, что в доме я становлюсь чужой. Он, вроде бы, любит меня, и я уверена, что не изменяет. Но создается впечатление, что ему нужно от меня только одно — чтобы я не нарушала ему идеальные условия для работы. Чтобы я словно исчезла, испарилась. Мы начинаем жить отдельными жизнями. Я ухожу с головой в свои дела. Его, похоже, это устраивает. Единственное, чего я боюсь — что, если так будет всегда? Если он никогда не согласиться поступиться своим привычным образом жизни? И детей не захочет?

Эми посмотрела на нее с тревогой, нервно проводя пальцем по краю стола.

— Ты говорила с ним об этом? — осторожно, и в то же время твердо спросила Кристина.

— Нет, я боюсь, что он станет только раздражительней. Он скажет, что это не его вина, что у него действительно много работы, что я на него давлю. Он и так стал слишком нервным.

— Получается, что он создает для тебя некую дискомфортную ситуацию, и при этом лишает тебя возможности ее разрешить? — Кристина произнесла это еще осторожнее, стараясь, чтобы ее слова не звучали, как внушение.

— Вот именно! — воскликнула Эми с такой горячностью, что Кристи мысленно улыбнулась — это были ровно те самые слова, которые девушка жаждала услышать.

— А чего хочешь ты? — прямо спросила она. — Ты любишь его?

Эми на мгновение замерла, а затем ответила, стараясь звучать уверенно.

— Да. Думаю, что да.

— Видишь ли, — мягко начала Кристина. — То, что ты чувствуешь, может быть и не любовью. Это называется зависимостью от стрессовой ситуации. Речь идет об отношении не к самому человеку, а к тому состоянию, которое он создал. Если совсем упрощенно, это что-то, напоминающее зависимость жертвы от палача, Стокгольмский синдром, в котором палач воспринимается уже не как источник боли, а как спаситель от нее. «Палач» — это, конечно, сильно сказано, — поспешила она вставить, заметив легкое недоумение в глазах Эми. — Я не имею в виду сознательного садиста. Но люди иногда могут быть палачами невольно. Все дело в том, что для одного стрессовая ситуация может быть невыносима, а для другого нейтральна или комфортна, понимаешь?

— Понимаю, — задумчиво кивнула Эми, очевидно, на ходу соображая, подходит ли это определение для нее.

— В каком-то смысле такое восприятие вполне логично: тому, кто создает стрессовую ситуацию, легче всего ее снять. Источник зла — это одновременно тот самый человек, который может прекратить творимое им зло и тем самым избавить от боли, — продолжала Кристина уже более уверенно. — Стрессовой ситуацией могут стать самые разные вещи, например, вызывание у жертвы чувства вины — что она такая неправильная, но вот появился он, и только он способен наставить ее на путь истинный, указать смысл жизни и так далее. Но также в состояние глубокого стресса может ввести и постоянное выяснение отношений: регулярное хождение по замкнутому кругу взаимных обвинений, поиск логического выхода из эмоционального тупика и постоянная неудовлетворенность результатами разговоров. Я очень боюсь, чтобы у вас не возникло чего-то такого.