Поэмы и стихи - страница 35

стр.

За вязами, неразличим отсюда

И мой смиренный дом, где мой ребенок

И мать его живут в тиши! Проворным

И легким шагом я иду туда,

Зеленый дол, тебя припоминая

И радуясь, что тишиной природы

И одинокой думой смягчена

Моя душа и стала вновь достойна

Хранить любовь и скорбь о человеке.


Незеp-Cтoуи, апреля 20, 1798.

ФРАНЦИЯ: ОДА

Первая строфа.

Обращение к тем предметам Природы, размышление о которых внушило Поэту преданную любовь к Свободе.


Вторая строфа.

Радость Поэта при свершении Французской Революции и его бесконечное отвращение к Союзу держав против Республики.


Третья строфа.

Бесчинства и преступления во время власти Террористов рассматриваются Поэтом как недолговечная буря и как естественный результат недавнего деспотизма и грязных суеверий Папства. В действительности Рассудок уже начал внушать множество опасений; но все же Поэт стремился сохранить надежду, что Франция изберет лишь один путь победы — показать Европе более счастливый и просвещенный народ, чем при других формах Правительства.


Четвертая строфа.

Швейцария и отказ Поэта от прежних мыслей.


Пятая строфа.

Обращение к Свободе, в котором Поэт выражает убеждение, что те чувства и тот великий и д е а л Свободы, который разум обретает, созерцая свое индивидуальное бытие в возвышенные объекты вокруг нас (см. первую строфу), не принадлежат людям как членам общества и не могут быть дарованы или воссозданы ни при какой форме правления; но являются достоянием отдельных людей, если они чисты и полны любви и поклонения богу в Природе".

I
Вы, облака, чей вознесенный ход
Остановить не властен человек!
Вы, волны моря, чей свободный бег
Лишь вечные законы признает!
И вы, леса, чаруемые пеньем
Полночных птиц среди угрюмых скал
Или ветвей могучим мановеньем
Из ветра создающие хорал, —
   Где, как любимый сын творца,
   Во тьме безвестной для ловца,
   Как часто, вслед мечте священной,
Я лунный путь свивал в траве густой,
   Величьем звуков вдохновенный
И диких образов суровой красотой!
   Морские волны! Мощные леса!
   Вы, облака, средь голубых пустынь!
   И ты, о солнце! Вы, о небеса!
   Великий сонм от века вольных сил!
   Вы знаете, как трепетно я чтил,
   Как я превыше всех земных святынь
   Божественную Вольность возносил.
II
Когда, восстав в порыве мятежа,
Взгремела Франция, потрясши свет,
И крикнула, что рабства больше нет,
Вы знаете, как верил я, дрожа!
Какие гимны, в радости высокой,
Я пел, бесстрашный, посреди рабов!
Когда ж, стране отмщая одинокой,
Как вызванный волхвами полк бесов,
   Монархи шли, в годину зла,
   И Англия в их строй вошла,
   Хоть милы мне ее заливы,
Хотя любовь и дружба юных лет
   Отчизны освятили нивы,
На все ее холмы пролив волшебный свет, —
Мой голос стойко возвещал разгром
Противникам тираноборных стрел,
Мне было больно за родимый дом!
Затем, что Вольность, ты одна всегда
Светила мне, священная звезда;
Я Францию проснувшуюся пел
И за отчизну плакал от стыда.
III
Я говорил: "Пусть богохульный стон
Врывается в созвучья вольных дней,
И пляс страстей свирепей и пьяней,
Чем самый черный н безумный сон!
Вы, на заре столпившиеся тучи,
Восходит солнце и рассеет вас!"
И вот, когда вослед надежде жгучей,
Разлад умолк, и длился ясный, час,
   И Франция свой лоб кровавый
   Венчала тяжким лавром славы,
   Когда крушительным напором
Оплот врагов смела, как пыль, она,
   И яростным сверкая взором,
Измена тайная во прах сокрушена,
   Вилась в крови, как раненый дракон, —
   Я говорил, провидя свет в дали:
   "Уж скоро мудрость явит свой закон
   Под кровом всех, кто горестью томим!
   И Франция укажет путь другим,
   И станут вольны племена земли,
И радость и любовь увидят мир своим".
IV
Прости мне, Вольность! О, прости мечты!
Твой стон я слышу, слышу твой укор
С холодных срывов Гельветийских гор,
Твой скорбный плач с кровавой высоты!
Цвет храбрецов, за мирный край сраженный,
И вы, чья кровь окрасила снега
Родимых круч, простите, что плененный
Мечтой, я славил вашего врага!
   Разить пожаром и мечом,
   Где мир воздвиг ревнивый дом,
   Лишить народ старинной чести,
Всего, что он в пустыне отыскал,
   И отравить дыханьем мести
Свободу чистую необагренных скал, —
   О, Франция, пустой, слепой народ,