Поэзия народов СССР XIX – начала XX вв. - страница 14
Имей лишь ружье да заряды,
У бога — свет, в народе — честь,
Свирель да овечье стадо.
Да чтобы встал хребет из туч,
Медведь поднялся над камнями,
Теплом дохнул что солнца луч,
Черемош[3] взыграл волнами!
Это по мне, это люблю —
Товарищ, зовут просторы!
Овечек ты сбирай семью
И дальше, все дальше в горы!
Все лето сплошь, ночью и днем,
Хлопцам привольно там нашим:
Владеем мы водой, огнем,
Довольно леса и пашен.
Там пан не ставил ввек оград,
Чужак не ступал ногою, —
Нетронут там земли наряд,
Взлелеян песней — росою.
Лишь там звучит трембиты звук,
Флояра[4] вольно щебечет,
А зарычат медведи вдруг —
Ружье в них пламенем мечет.
Евген Гребенка
(1812–1848)
Чертополох и Коноплинка
Перевод В. Потаповой
В степи Чертополох ворчал на Коноплинку:
«Негодная, меня толкаешь под бока!»
«Да как же мне расти, — ответила былинка. —
Ты не оставил мне земли для корешка!»
Найдется средь людей колючке этой пара.
Других тесня, в ответ он требует любви.
Такого знаю я.
— Попробуй назови!
— Да ну его! Боюсь прогневать комиссара[5].
Черные очи
Очи черные, очи страстные,
Очи жгучие и прекрасные!
Как люблю я вас! Как боюсь я вас!
Знать, увидел вас я в недобрый час.
Ох, недаром вы глубины темней!
Вижу траур в вас по душе моей.
Вижу пламя в вас я победное:
Сожжено на нем сердце бедное.
Но не грустен я, не печален я,
Утешительна мне судьба моя:
Все, что лучшего в жизни бог дал нам,
В жертву отдал я огневым глазам.
Семен Гулак-Артемовский
(1813–1873)
Из оперы «Запорожец за Дунаем»
Перевод Б. Турганова
Романс Оксаны
Месяц мой ясный,
Светлый, прекрасный,
Звездные очи
Сумрачной ночи!
Кличу вас снова:
Скорбь облегчите,
Зов принесите
Края родного!
Сокол крылатый.
Коршун пернатый,
Век вы на воле
В радостной доле!
Кличу вас снова:
Скорбь облегчите,
Зов принесите
Края родного!
Волны Дуная,
Чаща лесная,
Омут кипучий,
Ветер могучий!
Кличу вас снова:
Скорбь облегчите,
Зов принесите
Края родного!
Дуэт Оксаны и Андрия
Андрий
Черной тучей мгла ночная
Опустилась на Дунай.
Жду тебя, моя родная,
Мы умчимся в отчий край.
Оксана
Здесь, в убогой хате бедной,
Сиротинка, слезы лью,
Здесь растрачу я бесследно
Юность горькую мою.
Андрий
О мой друг, о мой прекрасный,
Сердцу сладок этот час!
Навсегда ты мной любима,
Смерть одна разделит нас!
Оксана
О мой друг, о мой прекрасный,
Сердцу сладок этот час!
Я твоя, о мой любимый,
Смерть одна разделит нас!
Андрий
Меж камнями у Дуная
Мой челнок привязан там.
Темнота кругом ночная,
А у турок тут байрам[7].
Мне знакома вся дорога,
Без помехи мы пройдем,
И с надеждою на бога
Мы Дунай переплывем.
Песня Одарки
Говорила мне родная
И приказывала,
Чтоб я хлопцев в наш садочек
Не приваживала.
Ой, мама, мама, мама…
Не приваживала!
Посылала меня мама,
Белолицую:
Ты сходи, моя голубка,
За водицею!
Ой, мама, мама, мама…
За водицею!
Ой, пошла я за водицей
И утешилась:
С запорожцем черноусым
Позамешкалась!
Ой, мама, мама, мама…
Позамешкалась!
Ждет-пождет меня родная,
Дожидается, —
Ее дочка с запорожцем
Обнимается.
Ой, мама, мама, мама…
Обнимается!
1862
Микола Костомаров
(1817–1885)
Брат с сестрою
Перевод Б. Турганова
Затужила Украина —
Злая подошла година:
Орды хана подступают,
Грабят села, сожигают,
Грабят села, да с церквами,
Топчут нивы, да с хлебами,
Даром мир крещеный губят,
Одних топчут, других рубят.
Не одна тогда дивчина
Горько в поле голосила,
Под арканом ступаючи,
Белы ножки сбиваючи.
Два полка на Украине,
А еще два на Волыни,
Пятый с ханом наступает,
Святой Киев окружает.
В воскресенье Киев взяли,
Разрушали, разоряли.
Брали серебро и злато,
Брали талеры, дукаты,
Адамашки[8] и атласы,
Бархаты и блаватасы[9],
Брали коней и коровок,
Брали девок чернобровых.
На ту пору на Подоле
Мещанин жил доброй доли,
Имел хату и овины,
Имел дочку, имел сына.
Тут татары наскочили,
Мужа с женкой погубили,
А девчонку в полон взяли,
Только хлопца не поймали.
А в середу, утром рано,
Ушли степью басурманы.
Ивась ходит да горюет,
По родной семье тоскует:
Ни отца нету, ни матки,
Нету сада, нету хатки.
Тогда взяли сиротину
Добры люди на чужбину.
Запорожцы-молодцы
Его на Сечь увезли,
Вырастили на славу,
На казацкую отвагу.
Казаков таких удалых
Еще в Сечи не бывало:
Сам пригожий, волос черный,
На все быстрый и проворный, —