Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет - страница 18
Жалея, что расстался с ним.
1941
МИХАИЛ КУЛЬЧИЦКИЙ[11]
* * *
Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!
Что? Пули в каску безопасней капель?
И всадники проносятся со свистом
Вертящихся пропеллерами сабель.
Я раньше думал: лейтенант
Звучит «налейте нам»,
И, зная топографию,
Он топает по гравию.
Война ж совсем не фейерверк,
А просто — трудная работа,
Когда —
черна от пота —
вверх
Скользит по пахоте пехота.
Марш!
И глина в чавкающем топоте
До мозга костей промерзших ног
Наворачивается на чеботы
Весом хлеба в месячный паек.
На бойцах и пуговицы вроде
Чешуи тяжелых орденов.
Не до ордена.
Была бы Родина
С ежедневными Бородино.
26 декабря 1942 г.
Хлебниково—Москва
ПАВЕЛ КОГАН[12]
* * *
Нам лечь, где лечь,
И там не встать, где лечь.
. . . . . . . . . .
И, задохнувшись «Интернационалом»,
Упасть лицом на высохшие травы.
И уж не встать, и не попасть в анналы,
И даже близким славы не сыскать.
Апрель 1941 г.
БОРИС КОТОВ[13]
* * *
В полночь холодно, в полдень жарко.
Ветер хочет всю пыль смести.
Остается рабочий Харьков
Вехой, пройденной в пути.
Войны слева, и войны справа,
В центре — смертная карусель.
И задумчивая Полтава
Перед нами лежит, как цель.
Плач старухи и крик девчурки
На развалинах изб стоит,
Я завидую ныне Шурке,
Что в Донбассе ведет бои.
28 августа 1943 г.
ЛЕОНИД ВИЛКОМИР[14]
* * *
Мы победим. Мои — слова,
Моя — над миром синева,
Мои — деревья и кусты,
Мои — сомненья и мечты.
Пусть на дыбы встает земля,
Вопит, и злобствует, и гонит —
Меня к своим ногам не склонит,
Как в бурю — мачты корабля.
Я буду жить, как я хочу:
Свободной птицею взлечу,
Глазам открою высоту,
В ногах травою прорасту,
В пустынях разольюсь водой,
В морях затрепещу звездой,
В горах дорогой пробегу.
Я — человек, я — все могу!
1941
ЮРИЙ ИНГЕ[15]
ТРАЛЬЩИКИ
Седое море в дымке и тумане,
На первый взгляд такое, как всегда,
Высоких звезд холодное мерцанье
Колеблет на поверхности вода.
А в глубине, качаясь на минрепах,
Готовы мины вдруг загрохотать
Нестройным хором выкриков свирепых
И кораблям шпангоуты сломать.
Но будет день... Живи, к нему готовясь, —
Подымется с протраленного дна,
Как наша мысль, достоинство и совесть,
Прозрачная и чистая волна.
И потому мы, как велит эпоха,
Пути родного флага бережем,
Мы подсечем ростки чертополоха,
Зовущегося минным барражом.
Где бы противник мины ни поставил —
Все море мы обыщем и найдем.
Согласно всех обычаев и правил,
Мы действуем смекалкой и огнем.
В морских просторах, зная все дороги,
Уничтожаем минные поля.
Свободен путь. Звучи, сигнал тревоги,
Дроби волну, форштевень корабля.
1941
АЛИ ШОГЕНЦУКОВ[16]
ПРИЗЫВ
Питомцы сада, лучшего на свете,
Строители величественных дней!
Кто ближе сердцу матери, чем дети?
Что вам Отчизны-матери милей?..
И если драгоценнейшему благу —
Свободе нашей — угрожает враг,
В ком гневная не закипит отвага?
Ведь стоил крови каждый к счастью шаг!
Знавала наша Родина немало
Бессмертием увенчанных побед;
Благоговейно молодежь внимала
Сказаниям о битвах прошлых лет.
Народ в своих неистощимых недрах
Выковывал таких богатырей,
Что шедший против нас надменный недруг
Невольно шел к погибели своей...
Не только за себя — за всех, чьей кровью
Злодей свою дорогу оросил,
За слезы матерей, за муку вдовью
Мы разочтемся, не жалея сил.
Смотрите: к небу, раздирая тучи,
Воздушные взмывают корабли!
Землетрясенья ль вал грядет ревучий?—
Нет, это наши танки в бой пошли.
Во вспененные глянете ль просторы:
Не за горой ли там скользит гора?
Нет, то советские дымят линкоры,
То наши выплывают крейсера!
От грома пушек вздрагивают скалы,
И долу клонятся верхушки рощ...
Кавказцы! И для нас пора настала
Явить и мужество свое и мощь!
Все — на коней! Взлетайте, братья, в седла
И устремляйтесь всем ветрам в обгон,
Чтоб заметался кровопийца подлый,
Поправший человечности закон.
Погибнет враг, — мы в том клянемся честью!
Мир подвиг наш запомнит на века!
Нам путь победы, славы и возмездья
Предначертала партии рука!
1941
МУСА ДЖАЛИЛЬ[17]
ВОЛЯ
И в час, когда мне сон глаза смыкает,
И в час, когда зовет меня восход,
Мне кажется, чего-то не хватает,
Чего-то остро мне недостает.
Есть руки, ноги — все как будто цело,