Поэзия периода Великой Отечественной войны и первых послевоенных лет - страница 25

стр.
Какая тишь! Уже, наверно, поздно.
Давно, должно быть, спели петухи...
А даль чиста. А небо звездно-звездно.
И вкруг луны — зеленые круги.
И сердце помнит: было все вот так же.
Бойцы — в снегу. И в эту синеву —
Не все ль равно, Кубань иль Кандалакша? —
Их молодость им снится наяву.
Скрипят и плачут сани расписные,
Поют крещенским звоном бубенцы,
Вся — чистая, вся — звездная Россия,
Во все края — одна, во все концы...
И в эту даль, в морозы затяжные,
На волчий вой, на петушиный крик
Храпят и рвутся кони пристяжные,
И наст сечет грудастый коренник.
Прижать к себе, прикрыть полой тулупа
Ту самую, с которой — вековать,
И снежным ветром пахнущие губы
И в инее ресницы целовать.
И в час, когда доплачут, досмеются,
Договорят о счастье бубенцы,
В избу, в свою, в сосновую вернуться
И свет зажечь....
В снегу лежат бойцы.
Они еще свое не долюбили.
Но — Родина, одна она, одна! —
Волнистые поляны и луна,
Леса, седые от морозной пыли,
Где волчий след метелью занесен...
Березки, словно девочки босые,
Стоят в снегу. Как сиротлив их сон!
На сотни верст кругом горит Россия.
Декабрь 1942 г.

АНАТОЛИЙ СОФРОНОВ

ШУМЕЛ СУРОВО БРЯНСКИЙ ЛЕС

Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли тропою партизаны.
Тропою тайной меж берез
Спешили дебрями густыми,
И каждый за плечами нес
Винтовку с пулями литыми.
В лесах врагам спасенья нет:
Летят советские гранаты,
И командир кричит им вслед:
«Громи захватчиков, ребята!»
Шумел сурово Брянский лес,
Спускались синие туманы,
И сосны слышали окрест,
Как шли с победой партизаны.
1942

ПЕСНЯ О ДВАДЦАТИ ВОСЬМИ

Кружилась в поле злая осень,
Летела поздняя листва,
Их было только двадцать восемь,
Но за спиной у них Москва.
На них чудовища стальные
Ползли, сжимая полукруг...
«Так защитим Москву, родные!» —
Сказал гвардейцам политрук.
Летят бутылки и гранаты,
Последний бой всегда суров!
«Бей за Москву, за нас, ребята!» —
В последний раз кричит Клочков.
Не пропустили вражьи танки
Герои Родины своей,
В сырой земле лежат останки,
Лежат тела богатырей.
И славу им ветра разносят,
И слышит Родина слова:
«Их было только двадцать восемь,
Но за спиной была Москва!»
1942

ОТ КРАСНОПРЕСНЕНСКОЙ ЗАСТАВЫ

От Краснопресненской заставы,
Где вешних зорь горят лучи,
Дорогой доблести,
Дорогой славы
Шли в бой суровый москвичи.
Еще не смяты гимнастерки,
Но опален войной закат.
Прощай, любимая,
Прощай, Трехгорка,
Не забывай своих ребят...
Мели военные метели,
Прошла в боях войны гроза,
И над Берлином
Уж отгремели
Орудий наших голоса.
Вновь подмосковные пригорки,
В тени берез Москва-река,
И снова нас к себе
Огни Трехгорки
Зовут, зовут издалека.
Над Краснопресненской заставой
Огни труда всегда горят.
Знамена доблести,
Знамена славы,
Как ветер Родины, шумят.
1947

ПО-ЗА ДНЕПРОМ

По-за Днепром
Весенний гром,
Широкие раскаты...
Цветет земля,
Лежат поля,
Бугры да перекаты.
У двух дорог,
Где дуб высок,—
Солдатская могила;
И степь над ней
От всех друзей
Цветы свои склонила.
Здесь ветер пел,
Огонь летел,
Металось в поле пламя;
И за рекой
Суровый бой
Вставал над берегами.
...Цветет земля,
Лежат поля,
Бугры да перекаты.
...А за Днепром
Весенний гром,
Широкие раскаты.
1949

ВЛАДИМИР ФЕДОРОВ

* * *

Я — в кольце острокрышего города.
В эту ночь, на чужой стороне,
Все, что сердцу солдатскому дорого,
Как впервые, припомнилось мне.
Где-то рядом грохочут сражения.
Отдохнем, а на зорьке — в бой.
Смерть не делает нам снисхождения,
Но пока я — влюбленный, живой.
И готов я со смертью помериться.
Если что — знаешь, лучше без слез...
Но, по правде сказать, мне не верится,
Чтобы что-то со мною стряслось.
Видно, молодость — это непрошено,
Как вино забродившее, бьет.
Только кончится все по-хорошему —
Чует сердце мое наперед.

ИВАН БАУКОВ

ГОРИТ ВАРШАВА

Девятый день горит Варшава,
Девятый день бойцы не спят,
И галки красного пожара
В ночи летят, летят, летят.
И Висла, бледная от горя,
Волной игривой не шумит,
И древний Ян, нахмурив брови,
На запад день и ночь глядит.
В костеле догорают свечи,
Рука застыла на груди.
Усердно ксендз молитву шепчет,
Взывая к господу: «Приди...»
Но бог молчит, пылает запад,
Лютует немец по ночам...
И древний Ян снимает шляпу
И земно кланяется нам.