Погонщик волов - страница 24

— «Раз ты не захотел прийти ко мне, я сама…»

— Мы про это уже читали, господин конторщик.

— Ах да, «вытер руку о штаны и сконфуженно протянул принцессе».

— Вот-вот.

— «И он повел ее по мельнице, она очень удивлялась и крепко сжимала его большую руку. У воронки, в которую засыпают зерно, он показал ей пружинистую ивовую лозу. Эта лоза взлетает кверху, когда зерно в жерновом поставе уже на исходе, и тянет за собой шнур, а шнур этот проведен в клетушку мельника. На конце шнура приделан колокольчик. Лоза пружинит, шнур дергается, колокольчик звонит. Тогда принцесса пожелала своими глазами увидеть этот колокольчик. Он повел ее в клетушку, и они сели на его постель, и она сказала: „Ах, как здесь хорошо и уютно. А что, если бы нам выстроить в лесу хижину, про которую никто не будет знать?!“ И она поглядела на его большие руки с сильными, грубыми пальцами и легонько погладила их. Он же ответил: „А бревна на стройку?“ — „Нарубим, ты сам их нарубишь в лесу. Лес принадлежит королю, моему отцу, а мне он не откажет“. — „А есть мы что будем?“ — „Ах, господи, я все привезу… и свою лошадь… и все-все, и еду тоже. Еще мы будем собирать ягоды и будем их есть, и грибы тоже, да, и грибы. А может, нам и еды немного понадобится, если мы будем счастливы…“»

И вот уже оба они вторгаются в запутанную жизнь мельникова сына, который поверил в дружбу золотой принцессы. Порой конторщик перестает читать и испускает глубокий вздох. Лопе от волнения грызет старую пуговицу, которую достал из кармана своих штанишек. За окном между деревьев парка растекается вечерняя тьма. И все звуки на усадьбе мало-помалу засыпают.

Волнение Лопе тоже разрешается глубоким вздохом.

— Но здесь, господин конторщик, в господском лесу, здесь они ведь тоже иногда живут, мельник и его принцесса?

— Пожалуй, не совсем в этом лесу… Но ничего невозможного тут нет, — пожалуй, даже и в этом. Как знать.

— Как знать, — эхом повторяет Лопе.

В маленькой комнатке возникла Труда. Несколько минут Лопе еще удается горестным выражением лица и взмахами измазанных в золе рук принуждать ее к молчанию. Но Труда не жалует ни сказки, ни истории.

— Лопе, ужинать, прямо сразу, — сердито говорит она.

Лопе крепко стискивает пальцами свой огрызок красного карандаша и, не попрощавшись, уходит вместе с Трудой. А конторщик предается мечтам в вечерних сумерках.

Керосиновая лампа на кухне у Кляйнерманов мигает. Ее слабый свет пропитан маслом. От него Лопе кажется позолоченным, как в сказке. Бархатная белизна очищенной картошки покрывается желтыми полосами золы. Отец с утра побывал у парикмахера, теперь он трезвый, и под глазами у него висят лиловые мешки.

— Императрица померла, — говорит он севшим голосом.

— А тебе какое дело? — интересуется мать.

— Она была добрая женщина и добрая мать своему народу.

— Хороша мать, которая не вмешивается, когда отец задает стрекача.

— Они… они ж бы его тогда со свету сжили.

— Кто они?

— Ну, эти… матросы… Нет и нет, исключено, он не мог остаться.

— Отец ради своих детей смерть примет, если он настоящий отец.

— Они ж его убить хотели.

— Ерунда!

— Я один раз ее видел, когда была война. — Это Липе имеет в виду императрицу. — Она подала руку нашему фланговому и спросила, как поживает его семья.

— Ну и что он с этого имел?

— Семьи у него не было, только невеста… а у невесты вроде бы все было в полном порядке.

— А корона на ней была? — справляется Лопе.

— Корона? Ну да, конечно, и камни в ней, драгоценные камни, крупные, как навозные жуки, — лжет Липе.

— Тогда она, наверно, была здорово тяжелая.

— Да, уж свои пять килограммчиков весила. От нее у бедняжки весь лоб пошел складками.

— Не задуривай детям голову.

Ужин продолжается в молчании. Элизабет устала и начинает хныкать. Липе встает из-за стола и обстоятельно раскуривает свою носогрейку с помощью сосновой лучины.

— Уж не от моих ли новых ботинок такая вонища? — спрашивает Матильда. Липе не сводит глаз с большой мухи на стене. Потом оборачивается к Матильде и говорит:

— Завтра выплата натурой.

За выплатой присматривает сам управляющий. А раньше это делал смотритель Бремме. Но с тех пор, как выяснилось, что, пренебрегая присутствием Бремме, на телегу порой кладут все-таки одним мешком больше, чем надо, управляющий решил присматривать лично. Обо всем нужно самому позаботиться, решительно обо всем.