Пограничная зона - страница 2

Я лежу на кровати в унылом гостиничном номере и плачу. Реву, как дебилка, лью слезы с такой силой, что вот-вот глаза лопнут. Соленые капли вылетают из-под ресниц со скоростью пулеметной очереди, словно я хочу утопить человечество в собственной боли. Я все вокруг намочила и перепачкала. Дешевая тушь растеклась по лицу затейливыми дорожками, а в башке у меня бушует ураган. Вот именно — ураган! Буря с ветром и дождем, и даже град с камнями. Стоит мне закрыть глаза, и под веками оживает «Эль Ниньо», чудовище, несущее с собой убытков на многие миллионы, тысячи погибших, разоренные земли. Я ненавижу себя. До смерти ненавижу. Не знаю, почему я согласилась прийти сюда и трахаться с парнем, которого даже не люблю, не знаю… Разве что… Его глаза так ярко блестят, когда он на меня смотрит… И он так давно за мной бегает, что я сказала себе: Да ладно тебе! Ну что ты потеряешь, если дашь ему? В конце концов, ты спала с придурками похуже! Это правда, многие были мерзотнее Эрика… А он смотрит на меня, вращая глазами, и мне кажется, что я ему нужна. Стоит любому мужику впериться в меня взглядом тухлого судака, и я тут же решаю, что нужна ему, и раздвигаю ноги. Это стало у меня рефлексом, как тест Роршаха[1] для моей матери. Она-то была сумасшедшей, моя мамашка. Настоящей придурочной с остановившимся взглядом, девиантным (вот уж словечко так словечко!) поведением и горстями таблеток каждый день. Законченной психопаткой со справкой в кармане и длинным диагнозом, обязанной так часто проходить тест Роршаха, что при виде любого пятна она не могла удержаться, чтобы не выдать: Тюльпан! Слон! Туча! Распотрошенная матка! Китайцы, поедающие рис!

Ну так вот, Эрик посмотрел на меня этим самым «фирменным» взглядом, и я решила, что на один вечер стану его Золушкой. Надела лучшее платье и вошла в образ феи-крестной. Пусть получит самую волшебную ночь в своей жизни. Я превращу лягушку в прекрасного принца. И вот я, в шикарном наряде, сижу посреди комнаты на старом деревянном стуле, снимаю трусы и раздвигаю ноги, как Шарон Стоун в «Основном инстинкте». Мне так давно хотелось это проделать! Прямое попадание! Эрик реагирует, в точности как коротышка из фильма. Правду говорят, что стереотипы у нас в крови! Зрачки у него расширяются, как будто их залили пилокарпином. Вот так же алкаши в пивной на Молсон-драй радуются, заметив наконец музыкальный автомат. Боже ты мой, как же мне необходимы подобные взгляды! Всегда. Все время. Это мой живительный эликсир, горючее, на котором я разогреваюсь.

Легкое, точно рассчитанное движение плечом — и тонкая шелковая бретелька падает, обнажая грудь. Эрик, не в силах больше сдерживаться, прыгает ко мне, как акробат в «Цирке Солнца», только у него нет ни трапеции, ни обруча.

— Не двигайся, Эрик. Стой, где стоишь.

Главное, чтобы он замер на месте, окаменел, чтобы смотрел на меня как можно дольше. Пусть блестят его глаза, чтобы я чувствовала себя первой красавицей мира, чтобы смогла забыть, какой он урод и какая я кретинка.

— Господи! Сисси! Сисси! Какая же ты красивая! Черт, черт, черт! А кожа какая белая… О Боже, Боже мой!

— Кончай причитать! Чего раскудахтался, как Дед Мороз. Замолчи и слушай меня, Эрик. Ты будешь делать то, что я тебе скажу. Все, все, все. Договорились?

— Конечно.

— Я хочу, чтобы ты лег и просто смотрел на меня.

Я встала и вставила кассету в магнитофон, который всегда ношу с собой. Без музыки я никакая. Вся моя жизнь проходит под озвучку. Для каждого места, для всех людей у меня своя музыка. Сейчас я поставила аккомпанемент для выполнения тяжелой работы: промышленная тема. Стриптиз под музыку