Погребенный кинжал - страница 12

Слишком рано было начинать разговор. И он понимал, вглядываясь в лицо своего примарха: время ещё не пришло. Однако этот момент был настолько близок, ближе, чем когда–либо. Понимание придёт, когда наступит время. Ничто не помешает этому случиться. Взгляд Мортариона внезапно метнулся вверх, словно он увидел что–то скрытое от всех остальных наблюдателей. Его зрачки сузились.

«Чувствует ли он это?» — Тифон спросил сам себя. «Слышит ли? Грядут перемены…»

Возможно, примарх ощутил это, даже если не мог выразить. Тифон чуял запах психической энергии в воздухе вокруг примарха, след, оставленный намеренным контактом с варпом. Несмотря на всю ненависть Мортариона к Имматериуму и силам, живущим в его глубинах, он охотно подвергал себя воздействию тех самых сил. Тифон разговаривал с болтливыми чудовищами–проводниками в призрачных коридорах варпа, слышал, как они говорили о том, что Жнец бросил вызов собственному отвращению, дабы утолить свою жажду знаний. Кровавые методы Гора Луперкаля изменили на своём пути всё от мала до велика. Первый капитан не переставал гадать, осмелился бы примарх когда–нибудь побродить по мелководью Бесформенных Морей, если бы его брат не разрушил непоколебимую веру легионов столь грубым образом.

Мортарион был на грани, готов к тому, что его проведут через край, даже если не до конца это осознавал. Тифон знал о судьбоносном разговоре примарха с Лерментой — старухой–богомолом, подобранной Гвардией Смерти на Тераталионе, так же, как и о его успехе в привязке демонической сущности к телу хвастуна Игнатия Грульгора. Последнее было скорее вызовом, который мало кто мог принять с таким скудным опытом, но всё же примарх справился с этой задачей, имея самые скромные знания о колдовстве в целом. Учитывая непостоянство и злобный характер Губительных Сил, Калас должен был задаться вопросом: не облегчили ли они путь для захвата Грульгора намерено, как акт против ненависти Мортариона к ним?

«Чем больше он их ненавидит, чем слаще будет обращение», — подумал Тифон, но тут же вспомнил, что путь к падению примарха был иным. Он должен был использовать Пожирателя Жизни на этом жалком шаре пыли. Применить идеальное оружие. Легионер Несущих слово дал обещание, но лицо его при этом выражало глубокое разочарование. Эреб сказал Тифону, что он вернется в свой Легион и найдет их готовыми принять Истину. Готовыми испить чашу нового пути до дна. Но Мортарион был упрям и непреклонен во всём, и как всегда, он пытался сопротивляться неизбежному.

— А теперь ты вернулся, — заговорил примарх, — и я должен взять и просто так всё простить?

— Я приму любое наказание, которое ты сочтёшь необходимым, — ответил Тифон, склонив голову. — Я только прошу отложить его исполнение на потом, после того как мы перегруппируемся для предстоящей миссии.

— Хорошо, — Мортарион снова перевёл взгляд в сторону своих войск, собравшихся на выжженной пустоши. — Миссия. Морарг представил мне отчёт с борта «Истины», который подтверждает твои слова. Магистр войны хочет объединения для окончательного вторжения, — он помолчал и нахмурился ещё больше, — его советник Малогарст Кривой сказал, что мы первыми атакуем стены Императорского дворца. Мой брат, похоже, не захотел отдать этот приказ мне лично, — Тифон почувствовал раздражение в словах примарха. — Ты с ним говорил?

Тифон покачал головой, снова увидев в своих воспоминаниях растерянный вид Эреба.

— Нет, только с эмиссаром, — Первый капитан не стал упоминать, что ещё дал ему легионер Несущих Слово — бархатный мешочек с гололитическими алмазами, закодированными плотными полями и зашифрованными данными. Один из драгоценных камней лежал в мешочке с оборудованием на бедре Тифона, и он потянулся к нему. Остальные уже находились в процессе тайного распределения по командным кораблям флотилии Гвардии Смерти. Эти алмазы были бесценны.

— Родной мир… — сказал Мортарион, снова делая паузу, чтобы облечь свои мысли в слова. — Барбарус. Ты в курсе дел?

Тифон кивнул:

— Его больше нет, — он думал об этом с тех самых пор, как Эреб рассказал ему об уничтожении планеты, и теперь, когда говорил со своим примархом, не знал, какое выражение лица ему следует изобразить. Должен ли он быть угрюмым из–за потери этой проклятой планеты? Разъярённым? Или холодным и пренебрежительным? Он не был уверен в том, какое выражение лучше всего подошло бы для подражания мыслям Мортариона.