Погребенный кинжал - страница 13

— Тёмные Ангелы уничтожили его, чтобы наказать нас, — продолжил Мортарион. — Я бы ещё больше возненавидел их за этот поступок, но куда уж больше, — он медленно покачал головой, — я всегда ненавидел сыновей Калибана. Пропасть моей вражды сейчас глубока как никогда, — его голос звучал ровно и отрешенно, — они заплатят за это, как и все остальные.

Тифон решил держать свой собственный совет относительно недавнего контакта с фракциями Легиона Льва на Зарамунде при себе. Если он заговорит об этом сейчас, ситуация станет ещё запутаннее, да и Могильные Стражи Первого капитана лучше знали, когда нужно делиться такого рода информацией.

— Барбарус был нашей колыбелью, брат, — начал Тифон. — Да, там родилась Гвардия Смерти, но мы должны были её покинуть, — он опустил глаза, чтобы казаться опечаленным. — Мы давно уже оставили свой мир позади. Как оставили позади и наших заблудших отцов, затмили их.

Примарх коротко кивнул:

— Это правда. Ты всегда умел вникать в суть вещей, Тифон. Но многие из моих сыновей не разделяют этой твоей… рассудительности.

— Верно, — он не сомневался в том, что среди рядовых были рождённые на Барбарусе легионеры, чью ярость подогревала мысль о том, что этот адский мир раскололся под обстрелом планетоубийц. Появилась необходимость отомстить Первому Легиону, и призвать всех братьев найти Тёмных Ангелов и наказать их. Когда–то Тифон думал так же, он кричал об этом громче всех, но теперь замолк. На Зарамунде он наконец–то нашёл перспективу получше.

Теперь у Тифона была задача поважнее беспокойства о судьбе одного окутанного ядовитыми облаками мира с его населением и примитивными грязевыми фермами. На карту было поставлено будущее Гвардии Смерти и их роль в жестокой судьбе галактики. Эти две проблемы не имели ничего общего. Они явно отличались масштабом.

— Я скажу так, — продолжил Тифон. — Чтобы отомстить, нам нужно прийти в единственное и вполне определённое место — на Терру.

Мортарион неохотно согласился с ним:

— Там будут львята, если они всё–таки дорожат своей честью. Мы растопчем их на пороге дома моего отца. Это будет подходящий для них конец.

Тифон слегка улыбнулся:

— Когда Гор будет сидеть на Золотом Троне, мы сможем попросить отдать нам Калибан… А после этого мы заставим его заплатить за всё, и, если мы сочтём необходимым, то расплата будет длиться веками.

— Согласен, — примарх кивнул головой. Это была справедливость, которая понравилась Мортариону, её мог поддержать тот, кого отвергали и ненавидели. Тифон знал эту истину и разделял её. Уже далеко не в первый раз он подумал о том, как они похожи.

«Общая боль. Общая ненависть» — пронеслось в его мыслях. «Мы оба выбрались из одного тёмного колодца». Ему пришлось сдержать улыбку, чтобы она не стала ещё шире. Это сработает — всё сработает, и Тифон будет эпицентром всех событий.

I

Отвергнутый Путь

Потерянная Душа

Битва за Шагающий Город

Несмотря на все усилия метеорологической станции Дворца Императора, морозы всегда возвращались безжизненными ночами и исчезали с первыми лучами солнца. Немногие патрульные Орлиного Виадука могли заметить то, как тонкий слой льда блестит на тёмном мраморе, отражая свет, излучаемый проходящими по небесным коридорам кораблями. В недалеком прошлом многие гости Императора, наблюдавшие за Виадуком с высоты птичьего полёта, считали его простой декоративной прихотью. Извилистая дорога стелилась вдоль паркового участка, огромных башен и упиралась во внутреннюю часть Дворца. Казалось, она плывёт, словно каменная лента в облаках. Самим своим существованием, своей безупречностью она бросала вызов гравитации. Бесспорно, она являлась гордостью великолепной Столицы, малозначимой, но всё же гордостью.

Перед разрушением Виадука Винтор задумался о том, о чём никогда бы не подумал Преторианец. Дорн в одном из своих бесконечных диктатов, изданных после возвращения на Терру, назвал Орлиный Виадук «уязвимостью в обороне», добавив, что дорога не более чем пустая трата необходимых ему ресурсов. В итоге дорогу разобрали по кускам, а мрамор стали применять в уродливых военных целях.