Похищение славянки - страница 3

Тетка Наста с Красавой засобиралась уходить. Про Забаву они и забыли — чему та была только рада.

— А прыщик мы белилами замажем. — Деловито рассуждала тетка Наста, оглядывая красавицу дочку. Потом все же вспомнила про нелюбимую племянницу, оглянулась и погрозила в ее сторону кулаком. — У, подлая. Из-за тебя Красавушке придется идти на пир с прыщом. Ну, чего встала, корова? Не слышала, что у нас гости через три дня на постой встанут? Пошла живо терем мыть, доски скоблить, чтобы полы светом светились, желтком яичным отливали. Да стены, да потолки вымой, не ленись, чай, не переломишься. А потом из сундуков с Красавиным приданым все перины достань. И одеяла пуховые. Их гостям дорогим постелим. Пусть видят наше богачество. А ты, зараза ленивая, те перины да одеяла выбей и проветри. Одну жалобу от гостей услышу — что одеяла не духмяные, перины не взбитые — ты у меня свету белого не взвидишь. Поняла?

И, закончив с приказаниями, тетка Наста ушла из поварни.

Забава вздохнула и присела на лавку, что стояла у одной из стен. В голове стоял легкий звон — как всегда после "вразумлений" тетки Насты. Она посидела немного, пока звон не прошел, и встала.

Надо было наносить воды и натереть весь терем сверху донизу. Песком и ручкой от старого банного веника.

— Хей, Харальд. Вот так встреча. Полтора года. Полтора года я тебя не видел.

Ярл Харальд отложил в сторону бухту толстой конопляной веревки, к которой приценивался, и обернулся на возглас.

На него смотрел его двоюродный брат, Свальд Огерсон. По лицу его расплывалась широкая улыбка, а за спиной стояло несколько воинов.

По губам Харальда на одно короткое мгновенье скользнула ответная улыбка. Скользнула и пропала. Потом он со спокойным лицом шагнул вперед и обнял брата. Сказал равнодушным тоном:

— Рад видеть тебя, Свальд.

— И тебе добрый день, Харальд. Сколько же мы не виделись? С позапрошлой зимы, верно? — Радостно выкрикнул Свальд.

Харальд тут же отстранился от него. Глянул заморожено, объявил:

— Мой драккар стоит у восточного причала. Приходи туда, когда солнце начнет клониться к закату. Тогда и побеседуем. А заодно отпразднуем нашу встречу. Можешь захватить с собой воинов из своего хирда, я прикажу зажарить двух свиней.

Он коротко кивнул воинам своего брата и повернулся к отложенной веревке.

Ярл Огерсон, глянув на его спину, прикрытую рубахой без рукавов, пожал плечами и молча зашагал прочь. Брат слишком ясно показал, что желает остаться один. И Свальду не хотелось вызывать недовольство Харальда, приставая к нему с вопросами.

Они еще успеют наговориться, когда солнце начнет клониться к закату. С теми, кого пригласил сам, брат всегда обходится приветливо. И даже разговаривает…

— Какая жалость, что я не певец-скальд. — Сказал за спиной Свальда его помощник, Сигурд. И коротко хохотнул. — Я бы непременно сложил песню о твоем брате, Свальд. И воспел бы его как самого неприветливого викинга. Клянусь, даже каменные идолы в южных землях веселее, чем он.

— Твое счастье, что ты не певец-скальд — и не можешь сочинить о моем брате глупую песню. — Спокойно отбил шутку Свальд. — Поверь мне, Сигурд, чем меньше ты говоришь и думаешь о моем брате, тем лучше для тебя.

Помощник удивленно спросил:

— Он так опасен? Я слышал какие-то слухи…

Свальд резко развернулся. Сказал, обращаясь не только к Сигурду, но и к прочим воинам, что шагали у него за спиной:

— Здесь, на этом торге, сейчас ходят воины моего брата Харальда. И Один вас упаси сказать в их присутствии хоть что-то о Харальде. Запомните, мой брат не любит, когда о нем болтают.

— Это правда, что он не просто берсерк, а еще и оборотень? — Глуповато спросил Рорк, один из самых сильных — и самых глупых — воинов Огерсона.

Свальд досадливо глянул на Рорка.

— Мой брат берсерк, а не оборотень. Но будь это правдой, я бы не советовал тебе говорить об этом вслух. И так громко.

Ухмылки исчезли с лиц его людей. Свальд кивнул. Именно этого он и добивался. Он снова двинулся по дороге меж торговых рядов. Сигурд сзади пробормотал вполголоса:

— Говорят, его женщины живут с ним не дольше двух месяцев — а потом умирают. И тела их всегда растерзаны так, как будто они повстречались с медведем…