Похождения хулигана из класса Юзефовича - страница 3

стр.

«А ведь папа говорил, что трамваи ходят по кругу… И вообще: лучше ехать, чем стоять на остановке», — Лёша быстро перебежал рельсы и приготовился к посадке в трамвай, идущий в Мотовилиху.

Звон тормозов, лязг открывающихся дверей…

Лёша удивился лёгкости, с какой ему удалось беспрепятственно пробраться через безумно-плотную толпу пассажиров и даже сесть на внезапно освободившееся сиденье в первом ряду. Толпа в проходе надрывно гудела от натуги, но ему было тепло и уютно. Двери закрылись.

В момент начала движения трамвая, из толпы в проходе выглянуло знакомое лицо воспитательницы из «старшей» группы, прошлогодней для Лёши (сейчас он ходил уже в «подготовительную»).

— Ты что тут делаешь? — изумлённо спросила она.

— Я поехал к папе на работу, — важно ответил детсадовец.

— А ты с кем?

— Я сам по себе. Мама в школе, папа в институте.

Воспитательница, в течение нескольких секунд переваривала информацию.

— Так ты же в садике должен быть!

— Я потом приду, — кратко сообщил Лёша и посмотрел в окно.

Однако, его спокойствие было нарушено грубой физической силой. Схватив Лёшу за руку, с громкими воплями, воспиташка начала пробираться к выходу и, на остановке «Главпочтампт», они покинули салон.

В садике творилось невообразимое… В момент пересечения порога заведения парочкой беглец-воспитательница персонал садика впал в ступор, открыв рты, но не в силах чего-то произнести…

Лёшу моментально изолировали от остальных детей «до выяснения обстоятельств» и до конца дня. Пришедшая вечером мама получила от заведующей нокаутирующий удар «хук слева», от которого она ещё долго не могла отойти.

На следующий день Лёшу поставили на особый контроль и завели на него отдельную «тетрадь поведения».

«Окно возможностей для побега закрылось», — равнодушно думал впоследствии Лёша, накладывая совком песочек в ведёрко на огороженной со всех сторон детсадовской площадке с верандой.

Случай 2: Первое разочарование в людях

В лёшином детсаду, рядом с верандами, находились огороженные грядочки, типа «для цветов». Но, поскольку цветов под окнами здания было и так предостаточно, грядки на прогулочных площадках использовались воспитателями по личному усмотрению. На грядках-клумбах росла какая-то зелень. Многие сотрудницы детсада были деревенского происхождения (кто же из нормальных «городских» пойдёт работать за 60 руб/месяц?).

В тот майский день, детей, как всегда вывели на прогулку после завтрака.

Копошение, шум, беготня… В это время, воспитательница ушла чесать языком со своими коллегами. Внезапно, Саша Батуев, главный драчун в лёшиной группе, выдернул из «цветочной грядки» пучёк зелени. На хвосте пучка красовалась здоровенная красная редиска. Саша засунул редиску в рот и начал искать глазами вторую порцию. Дети мгновенно поняли, что эта грядка вовсе не «цветочная», а «пищевая», и тут началось…

Пользуясь отсутствием взрослых, детсадовцы начали дёргать всё подряд, в надежде найти свой «большой приз».

У Лёши получилось найти своё счастье. Немытая редиска перекочевала в его рот и, держа её за хвост, он начал неспеша облизывать добычу, наподобие леденца. В этот момент грядка с зеленью была уже полностью изничтожена и неудачники, с заметной печалью в глазах, смотрели на обладателей красных корнеплодов.

— Лёша, дай мне пососать редиску, совсем недолго — попросила девочка Люда.

Людкины глаза были настолько искренними и наполненными мольбой, что Лёша не устоял.

— На, только через минуту отдай назад, — он предполагал в людях честность и бескорыстие, свойственное ему самому.

Людка засунула редиску в рот, хрустнула зубами и съела её.

— На, — она протянула Лёше пушистый хвост зелёной травы.

Шок. Возмущение. Крушение идеалов…

— Ты что, её съела? — ошарашенно спросил Лёша.

— Ну да…

Вера в людей пошатнулась.

Людка Новосёлова была приятельницей Лёши, соседкой по спаренной кровати в детской спальне и Лёша относился к ней с большим доверием.

«Да уж, если лучшая подруга меня «кинула на редиску», то получается, что верить вообще никому нельзя?!» — подумал Лёша.

Больше, в своей жизни, он никому не давал «временно пососать», помятуя о человеческой непорядочности. Эта неприятность запомнилась надолго.