Поиграем? - страница 22

— Леша! — прикрикивает на меня мама, словно мне снова пятнадцать, и я не по-детски нашкодил.

— Ой, пардон, шлюха, трахарь, бьет и что там дальше было? Половой орган. Тебя уже как, насиловали ее мужики или обходилось?

— Прекрати, — вновь одергивает меня мама.

— Да что тут прекращать? Лучше детский дом, чем вот это вот все. Мало того, что мамаша шалава, так еще и явно подбухивает. До универа, Женя, можно не дожить, — вполне серьезно произношу я, смотря девчонке прямо в глаза. — Закончатся у нее деньги на бухло, так она тебя быстренько подложит под того, кто их сможет ей подкинуть. Или в следующий раз выгонит в подъезд, а там и помрешь от холода. Ее на раз-два лишат родительских прав стоит только заявить и получить отклики соседей.

— Ни один ребенок не выберет детский дом, — качает головой.

— Из двух зол надо выбирать меньшее.

— Она такого раньше никогда не делала. Честно, — вновь утирает слезы. Наивняк. — Просто так получилось. Она меня толкнула, я ударилась.

— А это тоже ты ударилась, когда падала? — указываю взглядом на следы на руке то ли от ремня, то ли от скакалки.

— Отстаньте от меня. Мама просто в него сильно влюбилась и думает, что я тоже. Не знаю почему так думает. И она не пьет. Не надо так говорить о ней! Она завтра остынет.

— Мам, поставь нам всем чайник. Я, правда, хлеб забыл купить. Сваргань чего-нибудь по-быстрому, пожалуйста.

— Сейчас сделаю бутерброды. Черный хлеб остался.

— Давай.

— Она не изменится. И ты это знаешь, — совершенно серьезно произношу я, как только мама уходит на кухню. — Приложи это ко лбу.

Встаю со стула и подхожу к шкафу. Достаю из ящика шерстяные носки и протягиваю девчонке.

— Переночуешь сегодня здесь. Но ты плохо закончишь, Женя. В этом Мухосранске в принципе мало кто живет хорошо, а уж у тебя перспективы вообще херовые. Станешь такой как мать рано или поздно, пусть и не по своей воле.

— Нет, я — другая. И то, что она сказала, ну… то слово. Я такого никогда не делала. Не знаю почему она так сказала. Клянусь. Я не такая.

— Потому что ей так говорят ее мужики. И будут так говорить и дальше, а она тебя бить. Еще не поздно свернуть свою жизнь в другое русло.

— Нет, — вновь качает головой. — В детдоме хуже, я точно знаю. У меня все нормально будет. Так, как я сказала.

Ну и дура. Не будет. Может, и до шестнадцати не доживет. А если и доживет, то… ну и хер с ней, своего дерьма хватает.

Долго смотрю на коробку и рядом лежащий шокер. Бежать кое за кем я не собирался, но спустя полчаса, прихватив коробку, все же иду к сестринскому посту.

— Это твое, — ставлю рядом с ней коробку. — Ты меня неправильно поняла, Женя. Точнее я неправильно выразился. Мой комментарий относился не ко мне, а в целом к мужчинам. Если бы я захотел тебя ударить, я бы это сделал сразу. Ты знаешь, эта вещь тебе и вправду нужна, — протягиваю ее коробку.

— А где фраза про то, что вы не бьете женщин?

— А я должен ее сказать?

— Ну, конечно, чтобы выглядеть лучше в моих глазах.

— У меня нет цели выглядеть лучше перед кем-либо. Скорее наоборот.

И ведь правду сказал, нет у меня такой цели. Только сказать открыто, что могу избить мразь, даже если она окажется женщиной, почему-то не решаюсь. Хотя, ясное дело, почему. Не с такой как Женя это обсуждать. Она не поймет. Мало вообще кто поймет.

— Я была не права. Извините за то, что реально ударила вас шокером. Это недопустимо. Хотите ударьте меня в ответ, — усмехаюсь в голос.

— Я не настолько сногсшибательный. Удачной тебе смены.

Хорошая девочка Женя. Ведь хорошая? Наверное, все же да, несмотря на испорченную с детства жизнь. Но я и не собираюсь из нее делать плохую девочку. Просто… куплю. Куплю ей новую жизнь.