Поиграем? - страница 21

Громкий хлопок дверью. Я даже не сразу понял, что передо мной девчонка. Но судя по обращенным к ней словечкам — она самая. Стоит скукожившись уже около закрытой двери совершенно босая. В одних пижамных штанах и футболке. Зареванная, с совершенно точно наливающейся гематомой и кровоточащей ссадиной на лбу. Очередная падаль горе-мамаша. Сука.

— Девочка, — тяну к ней ладонь, на что та резко закрывается двумя руками.

— Уйдите.

— Я тебя не трону. Просто отведу к себе в квартиру.

— Отстаньте от меня! Я буду кричать! — секунда и девчонка дает деру, сбегая от меня наверх.

Очень «умно», конечно, сбегать на последний этаж от потенциального маньяка, а именно таким я ей вижусь со своим не менее тупым «просто отведу к себе в квартиру».

Медленно поднимаюсь на пятый этаж. Уж понятное дело девчонка именно там.

— Не подходите! И не трогайте меня, — всхлипывая, произносит она.

— Да я и не собирался. Я здесь просто живу. Точнее нахожусь в гостях у мамы. И я не маньяк. Я — врач. Просто осмотрю тебя. Обработаю тебе рану на лбу. Оденешься потеплее. Да хоть тапки возьмешь, если так желаешь остаться в подъезде. Я же там не один буду, — указываю взглядом на дверь. — Чего тебе бояться? — нажимаю на дверной звонок.

Может, у меня и вправду морда маньячно-отталкивающая, но вроде как наоборот смазливая. К счастью, мама у меня точно обладает располагающей внешностью.

— Видишь, я тебе не вру. Мам, может быть, ты знакома с этой девочкой?

— Здрасте, — тихо произнесла девчонка, вытирая слезы тыльной стороны ладоней.

— Да, вы же со второго этажа. А что случилось?!

— Точно что-то нехорошее. Мам, проводи девочку в ванную. Она мне не очень доверяет. Видишь, я тебя не трогаю, — вновь поворачиваюсь к девчонке. — Заходи, пол ледяной.

На удивление, как только мама протянула девчонке руку, та сразу шмыгнула за порог.

— Она там часом не утопится? В ванной нет ничего острого?

— Глупости не говори. Нормальная девочка.

— И не думал. Что за семейка такая? Ты в курсе?

— Нехорошая семья. Точнее, мать. Гулящая, одним словом. И с Федькой с первого этажа гуляла, весь двор даже знал. Чуть с женкой своей из-за этого не развелся. И со Степановым с третьего подъезда. Ну, помнишь такой красивый военный. Ой, всех не упомнишь, — махнула рукой. — Как муж ее помер, так пошла баба в разнос. Уже год, а может и больше не с нашими гуляет и то хорошо. Вообще, как-то приутихла она в последнее время. Даже и не видела ее давно.

— Алкашка?

— Да вроде бы, нет. Ну может, пила, но так чтобы сильно — нет.

— Ладно, иди посмотри за девочкой. Не нравится мне это.

Достаю аптечку и жду, сам не знаю чего. Ментов надо вызывать, да и забрать девчонку у шалавы, а не вести с ней светские беседы. Сегодня избила, завтра на мороз. Сука.

Перевожу взгляд на вошедшую девчонку. Только сейчас заметил, насколько она худенькая. Если бы не симпатичное миленькое личико и очень красивые глаза, сказал бы что передо мной пацан. Стрижка даже не под мальчика, а что-то оборванное, как будто наспех ножницами обстрижено.

— Садись, — ставлю стул рядом с диваном. — Тебя как зовут?

— Женя.

— Тебе сколько лет?

— Скоро четырнадцать, — охренеть. На вид лет десять.

— Тебя мама вообще кормит?

— Кормит, я просто сама по себе худая, — быстро тараторит девчонка, опуская взгляд на свои руки. Херово врет.

— А ты дашь мне тебя осмотреть?

— Нечего меня осматривать, — грубо бросает она. — Она меня не бьет, как можно подумать. Так случайно получилось. Первый раз.

— Первый раз до крови?

— Ай! — дергается девчонка, как только я провожу ватой, смоченной антисептиком по ее брови.

— Давай мы позвоним в милицию? Тебя там не обидят. Может быть, заберут в другую семью, — неожиданно произносит мама.

— Нет уж. У меня маленькая сестренка. Как она без меня будет? Не хочу ее бросать. Закончу школу, а дальше поступлю в колледж или университет и уеду в Питер. Буду жить в общежитии и работать. Я узнавала, так можно. Да и… мама же неплохая. Просто…

— Просто блядь, которая каждый раз выбирает нового ебаря вместо благополучия дочери. В свою очередь блядь, она же мать, херачит дочь, потому что ее многочисленные мужики, обвиняют дочь, что та, сука такая, позарилась на их член, тогда как сами ее домогаются.