Пока я спала - страница 12

Читаю крупный заголовок: “Отмена штампов о браке, детях, ранее выданных паспортах…” Две тысячи двадцать первый год. Да чтоб его!

– А свидетельство о браке? – не устаю гнуть свою линию.

– Поищу, – коротко кивает, возвращаясь на свое место.

– И что, как это было? – наконец, сдаюсь.

Откидываюсь на подушку и в очередной раз прохожусь взглядом по незнакомому мужчине. Лесоруб, как он есть. Дать топор в руки и можно смело разжигать огонь. Грубые ботинки на толстой подошве, джинсы с каким-то пятном на колене, жуткого вида серый свитер, виднеющийся из распахнутой куртки. И конечно, заросли на лице. Абсолютное попадание в мой стоп-лист.

– Что именно?

– Свадьба.

– Просто роспись. Поужинали в ресторане.

И это тоже очень на меня похоже.

– А медовый месяц? – переворачиваюсь на бок, подкладывая руку под голову.

В моей голове рождается очень яркая картинка: огни Амстердама, ночные клубы, улица Красных фонарей. Разве что-то может быть романтичнее для молодоженов? Никогда не думала о свадьбе, но, если б захотела связать с кем-то жизнь – начали брак именно с этого приключения.

– Ты была не в состоянии на тот момент, мы отложили полет, – сверлит взглядом штукатурку над моей головой.

– Не в состоянии? – удивляюсь. Меня даже подозрение на аппендицит не остановил от переправы по Ла-маншу.

– Беременность, – очередное краткое пояснение.

Я издаю громкий стон. Успела забыть об этом факторе “Р”. Но в моей картине мира для ребенка просто нет места, я не могу представить себе, как он выглядит, что говорит, как я держу его на руках. Я вообще ничего о младенцах не знаю. Кроме того, что никогда о них не грезила.

– Марселю девять месяцев, – думает, я высчитываю, сколько ему может быть.

– Марсель? – удивляюсь. Я уже слышала из его уст это имя, но никак не связала с ребенком. – Кто так подставил пацана?

На секунду лицо йети преображается, становится мягче и интереснее. Я не сразу понимаю, что так на него повлияла легкая улыбка, коснувшаяся одного уголка губ, запрятанных под кустарником.

– Ты.

– Серьезно? – перебираю в голове всех мужчин, в честь кого могла бы так извратиться, но ни одного примера так и не нахожу. – Похоже, гормоны сыграли со мной злую шутку, – хмыкаю, упираясь носом в матрас. – Почему не образумил? – обращаюсь к мужу.

– Ты умеешь приводить доводы.

И снова весьма точная характеристика. Он действительно меня знает.

– Я дал свою фамилию и отчество, ты – имя. Все честно.

– Я не взяла твою фамилию? – вспоминаю, что на больничной карточке сияет моя девичья с инициалами.

– Нет.

– И какая у тебя фамилия?

– Потапов.

– Понятно почему, – смеюсь я.

Звучную Королёву променять на вяжущую язык Потапову? Не об этом я в детстве мечтала.

– Потапов, – пробую ее на вкус. Нет, категорически не отдает дворянским происхождением. – Потапов Марсель.

Произношу и заливаюсь хохотом. Слегка болезненным и нервным, но и то отдушина. Нет, я безумна, совершенно безумна. Или ненавидела это чадо в утробе. К моему похрюкиванию в цветастое одеяло добавляется тихий несмелый смешок. Кидаю взгляд на йети и снова подмечаю какие-то интересные метаморфозы. Собравшиеся морщинки возле глаз должны отталкивать, но вместо этого оживляют хмурый собранный из противоречий образ. Так мне нравится больше. Может, это странное тепло, что маленьким огоньком разгорается внутри – отголоски нашего совместного прошлого? Чем-то же он меня покорил? Может, улыбкой?

– И как мы зовем его сокращенно? – продолжаю допрос, заглядывая в потеплевшие глаза.

– Марс.

– Как шоколадку??? – я снова взрываюсь хохотом.

«Муж» присоединяется. Мы громко смеемся, оба, конечно, понимая, что это всего лишь реакция нервной системы на все, что происходит.

– У нас странная семья, – прерывает, наконец, тяжелый смех мужчина напротив.

– Вот в это я могу поверить, – прикрываю нижнюю часть лица одеялом и не отрываясь смотрю на мужа.

В то, что добровольно выскочила замуж и тут же запрыгнула в вагон материнства – нет. А вот в то, что из этого в итоге получилось нечто странное – весьма.

За окном автомобиля мелькает грустный пейзаж российских будней. Нечищеные тротуары, серые фасады домов, тусклые безрадостные витрины. И как завершение депрессивной картины – тяжелое небо над головой, давящее плитой. Вот почему я никогда не провожу зимы в Москве. Не проводила.