Поколение влюбленных - страница 47

Не знаю, как это бывает у других, но мне всегда легко понять, могут ли у меня сложиться с мужчиной те отношения, что попадают в странную и общую категорию под названием «роман». Достаточно посмотреть в глаза этому человеку — и перспектива становится очевидной.

С Игорем результат выходил положительный.

И тогда я вспомнила про идею Лизы.

Узнать телефон Игоря труда не составило: список телефонов сотрудников есть у каждого продюсера. Гораздо сложнее было придумать предлог. Промаявшись около часа в размышлениях, я решила позвонить наобум.

Я пришла домой в восемь часов вечера: задернула шторы, чтобы отгородиться от надвигающейся темноты, включила свет и упала на диван. Мой желудок скулил и подвывал от голода, но я слишком нервничала, чтобы заняться ужином. Как только я приняла решение, ничто больше не могло отвлечь мою бедную голову от мыслей о предстоящем звонке. Как сказать? Что сказать? Не могу же просто набрать его номер и выдать в трубку что-то вроде «Игорь, я знаю: мы созданы друг для друга!».

С другой стороны, почему не могу? Что самое худшее мне грозит в этом случае? Насмешливо-презрительный взгляд при встрече? Но мы не так часто сталкиваемся, чтобы это отравляло мне жизнь.

Я взяла телефон, быстро набрала номер и стала ждать. С каждым гудком внутренний голос вопил все настойчивее: «Его нет дома! Положи трубку!»

— Алло. — Хриплый, словно после сна, голос Игоря раздался в трубке как раз тогда, когда я уже была готова ее выключить.

— Игорь? — переспросила я своим «телефонным» голосом, который на два тона ниже моего обычного звучания. — Добрый вечер…

— Добрый, — отозвался он. — А кто это?

— Это Саша Рокицкая, — пояснила я.

— А, Саш, привет. — Он вроде бы не удивился.

— Привет, — мучительно выдавила я, — ты знаешь…

— Нет, не знаю, — насмешливо прервал он. — А что я должен знать?

«Так, все летит к чертям!» — подумала я и внезапно разозлилась.

— А почему ты такой раздраженный? — с вызовом спросила я. — Я тебя что, разбудила?

Я спросила это просто так, но он неожиданно ответил:

— Ну вообще-то да, разбудила.

— Извини, странный у тебя режим, — сказала я, глянув на часы.

— У меня нет режима, — отозвался он, — я считаю, что любой режим вреден для человека.

— Да? — Меня это развеселило. — А большинство специалистов почему-то утверждают обратное.

— В свое время большинство утверждало, что Солнце вращается вокруг Земли, — холодно ответил он.

— Игорь, а почему ты против режима? — Во мне проснулось любопытство.

— Ты позвонила специально, чтобы узнать мое отношение к режиму? — спросил он в ответ.

— По-моему, это не важно, — решительно заявила я, чувствуя себя все увереннее, — послушай, если тебе неприятно со мной разговаривать, ты можешь сейчас же послать меня куда подальше. Поверь, в этом случае даже моя тугодумная голова способна понять неуместность дальнейшей беседы. А если я не вызываю у тебя раздражения, то почему бы нам не поговорить? Мне действительно интересно, почему ты считаешь режим вредным, хотя нам с детства внушают мысль о его полезности. Так что решай. Я положу трубку после первого же мата.

Игорь помолчал, и во время его молчания я кусала свой указательный палец.

— Как ты думаешь, что такое свобода? — вдруг спросил он.

Я растерялась.

— Свобода… Ну, я думаю, что свобода — понятие относительное, — неуверенно начала я. — В том смысле, что абсолютная свобода — это миф. О ней можно мечтать, но она недоступна, да и не нужна, собственно. В первую очередь для человека важна свобода творчества, — здесь мой голос окреп, потому что я вспомнила одну из наших с Лизой дискуссий по этому поводу, — человек свободен, когда он может выбирать то, чем ему в жизни заниматься и как этим заниматься. Да, именно так — свобода выбора. Если у человека отнять право самому выбирать свой жизненный путь, свою работу, своих друзей, свой образ жизни, это значит лишить его свободы. Поэтому максимальное ограничение свободы — это тюрьма. Там человек лишен выбора даже в таких мелочах, как выбор еды, режима, времени сна, не говоря уже обо всем прочем. Вот, примерно, то, что я думаю о свободе.