Покорители шторма. Бриз - страница 9

— Меня в ту пору в Бризоли не было. Служба.

Об эпидемии кровавого кашля, или, как его в народе прозвали, Хохота смерти, Аэртон слышал. Но сам в это время находился в Бора-Бо, куда его привело следствие по делу Высоких отравителей. Ниточка оказалась ложной и быстро оборвалась, но вернуться из-за проклятого кашля он не смог. Порты Бризоли в течение двух месяцев были перекрыты для гражданских лиц, даже патент Тайной канцелярии не помог ему найти место на военном корабле Бриза. Пока бризольские медики не справились с эпидемией. Потом еще несколько недель столица никак не могла избавиться от смрада. Всех пострадавших от эпидемии сожгли на кострах, чтобы зараза не поползла дальше. Аэртон тогда сам себе позавидовал, что нос его давно уже не работает и он не чувствует этой вони, от которой прятались остальные горожане.

— Мареля смерть Дербы добила. И он стал все чаще и чаще закладывать за воротник. Вот, видно, и докатился совсем. Любил он по кабакам ходить. Таким образом все больше оттягивал время возвращения в дом, который без жены и сына стал совсем холодным и пустым.

— А где жил профессор?

— На площади Урожая, в конце улицы Гулящей.

Стало быть, поход по кабакам был всего лишь затянувшейся дорогой домой.

— Скажите, уважаемый дель Людоль, а вчера вечером профессор не имел при себе каких-либо бумаг? — спросил Аэртон и, судя по тому, как побледнел ректор, догадался, что попал в самый центр мишени.

— Дель Марель работал над чертежами. В работе у него было много чертежей. Боюсь, что-то из них он мог вынести из Академии, — севшим от нервического возбуждения голосом сказал Людоль.

— А что это за чертежи? Чем пропажа их может угрожать Академии?

Ректор сам ничего рассказывать не будет. Надо его разговорить. Будь он простой человек, можно было бы прихватить его с собой в подвалы Тайной канцелярии, там и не таким языки развязывали. Каленые щипцы и особые составы травников еще и не такие чудеса с людьми творят. Но ректор уважаемый человек, с ним надо деликатнее, хотя Аэртон и не любил все эти политесы и шарканье по паркету.

— В стенах нашей Академии есть закрытый корпус, где ведутся работы над созданием паровой машины. Это особо секретный проект, совместный с военными и Академией Наук. Место дислокации выбрали у нас, поскольку есть свободные помещения и легче всего обеспечить должную охрану, — взахлеб откровенничал ректор.

— И все равно произошла утечка, — парировал Аэртон.

— Господин Аэртон, я хотел бы сразу подчеркнуть, что я рассказал вам об этом, поскольку предписание требует от меня оказывать всяческое содействие. И вы должны знать о произошедшей утечке. Быть может, это пустяки, и ее не было. А может, это очень важно, и если вы не найдете документы, то случится непоправимое. Каждый должен выполнять свою работу. Я — учить людей. А вы — искать преступников, — неожиданно расхрабрился Людоль дель Бриз.

— Хорошо. Хорошо. Не переживайте так, — примирительно поднял руки перед собой Аэртон.

Дверь кабинета распахнулась, и в дверном проеме вырос Кортон дель Бриз.

— Серые шапки направляются к ректору. Вероятно, для допроса.

— Спасибо, что предупредил. Дай нам минуту, — попросил Аэртон.

Кортон хмыкнул и закрыл дверь. Можно было не сомневаться: он задержит стражников.

— Слушайте меня внимательно. Всем вы представите меня как замену профессору Марелю. Если будут особо спрашивать. Я пару дней как прибыл из Университета Муссона, где проходил практику. От лекций меня пока избавьте. Я должен освоиться на месте. Серым шапкам ни слова о документах и секретном корпусе. Они копать особо не будут. Им поручили понюхать на месте для видимости…

Больше Аэртон ничего сказать не успел. Дверь вновь распахнулась, и на этот раз в кабинет вошли представители бризольской стражи — хмурые, суровые лицами, все как один в серых мундирах с серебряными пуговицами и высоких сапогах с пряжками, на головах треуголки с красной опушкой и перекрещенными шпагами на фоне языков пламени на бляхе.

— Больше я не стану красть ваше время, — поднялся из-за стола Аэртон. — Я прогуляюсь по окрестностям, осмотрюсь, так сказать, на месте.