Полдень, XXI век, 2003 № 05-06 - страница 15

Вновь грохот — теперь выше этажом. Здесь никто не таился. Зачем? Послышался треск ломаемой двери. Крик, причитания, падение чего-то тяжелого на пол. Сгустки звуков выкатились на лестницу, тягучие причитания липли к стенам, к загреевой двери. ЗАГРЕЙ хотел выйти на лестницу, чтобы посмотреть… Потом передумал. Зачем смотреть, если он помешать не может. К чему?

Звуки смолкли на улице. Причитаний уже не было слышно. Только шаги.

Все же ЗАГРЕЙ подошел к двери и выглянул. Человечек, одетый в белое, спускался вниз в обнимку с огромной амфорой.

— Его сбросили в Тартар? — спросил ЗАГРЕЙ.

— Кого? — человечек вздрогнул и едва не уронил амфору.

— Его, — ЗАГРЕЙ ткнул пальцем вверх.

— Нет. Нет. Его нет, — бормотал человечек и заспешил, бочком проскользнул мимо ЗАГРЕЯ. Да, рядом с ним твое имя может быть любой величины. Лишь бы уместилось на гранитном надгробье.

Не сразу сообразил, что его зовут.

— ЗАГРЕЙ! ЗАГРЕЙ! — орал толстяк-винодел, стоя на площадке внизу. Мгновение назад его там не было. И вдруг — возник. — Вино, там вино!

ЗАГРЕЙ не понял.

— О чем ты?

— Там на берегу вино. Целый ящик. Цербер его выловил. Клянусь! Ящик и в нем бутылки.

Толстяк весь дрожал.

— Откуда ты знаешь, что ЭТО — вино?

Толстяк задрожал сильнее.

— Значит, ты не забыл?..

Толстяк закрылся ладонями — будто боялся, что его будут бить.

Да, он помнил, несомненно помнил. Но ведь остальные — нет. ЗАГРЕЯ охватила тревога. Он кинулся назад в комнату, натянул брюки и кожаную куртку, толкнул в бок Ни-Ни.

— Ну что еще? — она напрасно пыталась заснуть вновь, чтобы досмотреть свой хороший сон, как они живут в роскошном отеле где-нибудь во Флориде, и у них пятеро симпатичных детишек.

— Пошли! Скорее! Это шанс!

— Какой шанс? На что?

Он не стал объяснять. Он и сам не знал. Только лихорадка с каждой секундой охватывала его все сильнее.

— Шанс, шанс, единственный шанс, — повторял он, натягивая сапоги.

Его возбуждение передалось ей. Она заспешила, застегнула лишь несколько пуговиц на платье и выскочила на лестницу. Лиловый шелк развевался вокруг бедер.

ЗАГРЕЙ скатился по перилам, побежал, обогнал винодела. Толстяк семенил следом. Всхлипывал, утирал лицо. Ему наверняка казалось, что он потеет.

На берегу уже собралось человек семь. Юноша с длинными черными кудрями вытащил бутылку из ящика, открыл пробку и медленно лил темно-бордовое вино в рыжую тину, вынесенную на берег волнами Стикса. ЗАГРЕЙ закричал. Так закричал, будто нож ему всадили в живот. Рванулся к юноше, вырвал бутылку. Поздно — на дне осталось лишь несколько капель. ЗАГРЕЙ огляделся: Ни-Ни рядом не было. Наверняка отстала и заплутала где-то. Но ему было все равно. Главное — вино.

ЗАГРЕЙ жадно приник к горлышку. Глотнул. И тут привиделось ему синее небо, и белые аркады, а на них зеленые настилы ажурных виноградных листьев.

Поспешно он схватил другую бутылку, открыл аккуратно — руки дрожали немного, и сделал глоток… На желтом песке лежали фиолетовые тени. Стены домов, белые на солнце, сиреневые — в тени, красные крыши на фоне зелени. Море цвета изумруда плескалось в раковине залива. В этот мир уходит Прозерпина и говорит, что несчастна.

ЗАГРЕЙ протянул бутылку толстяку. Тот глотнул. И третий, беспамятный, что топтался поодаль, повторил, что делают другие. И вдруг заплакал.

— Лапушка, — бормотал он, прижимая бутылку к груди. — Как же так, Лапушка… где ты?

Юноша запел — голос был приятный. А мотив ЗАГРЕЙ уже слышал, только не помнил, где.

— Надо все менять, — проговорил толстяк, отирая ладонью лицо. — Зачем нам ладья? Да, зачем нам Харон и его ладья? Нам мост нужен. Каменный современный мост. Трехпролетный или даже четырехпролетный. Почему никто не додумался построить мост?!

— И чтобы по нему беспрепятственно туда и назад, — подхватил юноша. — Кто хочет — туда. Кто хочет — назад.

— Дай мне, — потребовала девушка с длинными золотыми волосами. ЗАГРЕЙ ни у кого не видел таких волос — сверкающий золотой каскад. Девушка сделала большой глоток и рассмеялась.

— Как зовут тебя? — спросил ЗАГРЕЙ.

— Эвридика.

— А тебя? — обратился он к юноше.

— Орфей.

Орфей и Эвридика посмотрели друг на друга, по-прежнему не узнавая.