Политика обмана - страница 26
Обстоятельность характеристики документов сборника о хлебозаготовках зимы и весны 1928 г., явившихся первым актом деревенской трагедии, связана с тем, что в них с достаточной конкретностью и ясностью раскрываются и складывание критической ситуации в деревне, и намечавшиеся варианты ее преодоления, и ввод в действие командно-репрессивного механизма, и взаимодействие “чрезвычайных мер”, “головотяпства мест” и “перегибов” ... Все то новое и в жизни, и в языке деревни, что мы привыкли связывать с событиями начала 1930 г., мы находим в документах, относящихся к началу 1928 г. И отнюдь не в зародышевом состоянии, хотя масштабы их в 1928 и 1930 гг. были, естественно, совершенно различны. Ставшая сразу знаменитой 107 статья УК положила начало раскулачиванию в деревне. И хотя после июльского пленума многие из пострадавших возвратились домой и смогли вернуть часть конфискованного имущества, они не смогли в полной мере восстановить свое хозяйство. Раскулачивание началось...». [308, с. 52].
Эта цитата подтверждает, что с 1928 года Сталин отрабатывал все элементы будущей политики по отношению к крестьянству. Масштабное же применение разработанных подходов в решении этих задач началось после XVI съезда партии.
Вот еще один пример манипулирования статистикой и использования Сталиным прямой лжи для обоснования своей политики.
«Итогам коллективизации к осени 1929 г. посвящены заключительные документы сборника, среди которых мы не могли не дать извлечения из знаменитой статьи И.В. Сталина «Год великого перелома» (док. № 265). В прямом противоречии с действительностью там утверждалось, что в колхозы пошел середняк, что началось «массовое колхозное движение», свидетельствующее об уже свершившемся «великом переломе», хотя по данным ЦСУ, на 1 октября 1929 г. в колхозах состояло всего 7,6% крестьянских хозяйств. …
Сталинское объявление «Великого перелома» не подводило итогов году минувшему — 1928/29-му, а декларировало ломку жизни страны в году предстоящем — 1929/30-м […]. Что же касается 1928/29 г., то он был прямым продолжением и нагнетанием той «чрезвычайщины», которая ведет свое начало с первых дней января 1928 г.». [308, с. 57].
В 1928–1930 гг. методично готовилась юридическая база для надвигающихся масштабных репрессий. Отрабатывалась будущая роль репрессивных органов в хлебозаготовках.
«Однако 27 июня 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное решение о признании «целесообразным установление порядка доведения плановых заданий по хлебозаготовкам до отдельных сел и деревень» и утвердило подготовленные комиссией Политбюро конкретные решения, изложенные в форме принятого в тот же день постановления ВЦИК и СНК РСФСР «О расширении прав местных Советов по содействию выполнению государственных заданий и планов» (док. Л. 210, 212). С этого момента стали законом и административный порядок наложения штрафов, и их пятикратный размер «по отношению к наложенной повинности или заданию». И это — «в первый раз», а «во второй раз» — лишение свободы и принудительные работы до одного года (док. № 212).
Практика применения новых репрессий, получившая у крестьян название «кратирование», открывала новый этап в процессе раскулачивания, начатый с использования 107 статьи УК РСФСР. Ликвидация хозяйств, попавших в разряд кулацких, приняла открытый и законченный характер, поскольку никакое хозяйство не могло выдержать пятикратного изъятия средств, когда и однократное задание для него было непосильным. Следующий шаг в истории раскулачивания состоял в том, что вне связи с выполнением или невыполнением того или иного «задания», будут ликвидироваться хозяйства, отнесенные к кулацким, без каких-либо дополнительных поводов и мотивов. Это произойдет очень скоро — в январе — феврале 1930 г.
Рождение и практика «урало-сибирских методов» хлебозаготовок и их результатов не были предметом специальных исследований ни в советской, ни в постсоветской российской историографии. Тем более важно отметить работу известного японского историка Ю. Таниучи, впервые показавшего их действительную сущность и значение. Документы нашего сборника дают представление о действительной практике «кратирования» как метода хлебозаготовок и как способа раскулачивания летом и осенью (по октябрь) 1929 г. Процессы хлебозаготовок и раскулачивания слились и стали основным направлением государственного насилия над крестьянством, определявшим все последующее развитие деревенской трагедии. Конфискация хлебных запасов, а часто и производственного имущества, считавшаяся «перегибами и извращениями» местных властей, с введением «кратирования» стала нормой и даже прямым требованием официальной политики». [308, с. 60].