Полоса точного приземления - страница 44
Он упорно пытался осереднять показания прибора (до чего же здорово это удавалось в предыдущих полетах!). И сам видел, что плохо, очень плохо это получается. Но что еще оставалось делать!
Последние доклады Гренкова («Что-то звенящее сегодня у него в голосе. Заело парня… Хотя меня-то разве не заело?»):
- Высота восемьдесят. Скорость двести семьдесят…
- Высота шестьдесят. Скорость двести шестьдесят пять…
- Высота восемьдесят. Скорость двести семьдесят…
И вот на высоте где-то около сорока метров - непривычно низко, со старыми, серийными системами захода при такой низкой облачности садиться и не пытались - самолет вышел из облаков.
- Интересно, где полоса?
Марат почти одновременно сам увидел ее и услышал голос Гренкова:
- Марат Семенович! Полоса слева.
Она действительно была слева. Метрах в пятидесяти. В общем-то, недалеко. Но довернуться на нее уже не получалось. Не хватало высоты - земля в считанных метрах под колесами шасси. Близок локоть, да не укусишь!
- Уходим на второй круг.
Полные обороты двигателям, шасси - на уборку, легкое движение штурвалом на себя - и самолет, будто обрадовавшись возможности удалиться от этой странной буро-зеленой земли, такой не похожей на привычную бетонную полосу, на которую его всегда выводил летчик, охотно нырнул снова в серую влагу облаков.
- Делаем второй заход, - недовольно буркнул Литвинов по радио в ответ на чисто риторическое («будто сами не видим!») восклицание руководителя полетов: вы, мол, братцы, вышли правее посадочной полосы.
Второй заход… Он, в общем, ничем не отличался от первого. Так же бесчинствовала картинка-отметка, столь же безуспешными оставались попытки летчика как-то осереднить показания прибора, и выскочили из облаков так же в стороне от полосы. На этот раз - слева.
В сознании Литвинова еще не уложилось с полной ясностью значение происходящего. Но он чувствовал: дело плохо! Казалось бы, так прочно засела в их головах уверенность: с «Окном» порядок - и вот: нате вам!
«Впрочем, - ухватился мысленно за соблазнительную лазейку Марат, - не исключено, что это просто случайный дефект. Может же в конце концов отказать любая техника! Даже обязана когда-то отказывать…»
- Как там параметры станции? В норме? - с надеждой спросил он уже вслух у Феди Гренкова и, не ожидая ответа наблюдателя, сам осмотрел контрольные приборы «Окна», находившиеся в его кабине, в том числе и торчащий над приборной доской дополнительный амперметр, который, конечно же, никто после обещанных «двух-трех полетиков» снять не удосужился. Нет, показания всех доступных взору летчика приборов - в норме. То же самое несколько секунд спустя доложил и наблюдатель.
«Да… неважные дела», - подумал Литвинов. Но, подумав, тут же отогнал от себя эти мысли, отправил их куда-то в запасники подсознания. Это тоже входит в ремесло летчика-испытателя - умение прогнать или, вернее, не прогнать, а спрятать «на потом» все, что не требует немедленного решения, и таким образом освободить в голове место для размышлений, в данную минуту более актуальных.
Именно такая - более чем актуальная - проблема вставала сейчас перед Литвиновым в полный рост: чтобы разбираться в причинах неудовлетворительной работы «Окна» - случайность это или не случайность, - для начала нужно было вернуться на землю. Произвести посадку… А это превратилось в задачу не такую уж простую. Во всяком случае, первые два захода такой возможности не представляли. Правда, по запасу горючего можно было уверенно рассчитывать еще на три, а то и на четыре захода. Но, оценив сложившееся положение дел, Литвинов решил, не искушая чрезмерно судьбу, садиться с первого же захода, который получится мало-мальски для этого приемлемым. Иначе недолго и до красной сигнальной лампочки («Горючего - на 15 минут!») доиграться, а если и тогда заход снова получится «не туда» - что прикажете делать?
Очередной, третий, заход Литвинов выполнял со всем старанием, на какое только был способен. Всматривался в плавание электронной отметки по экрану, тщетно пытаясь уловить в этом плавании какое-то подобие закономерности.
Да, давно не бывало у Литвинова, чтоб он так взмок в полете!