Половодье. Книга вторая - страница 24
— Его нет дома, — твердо сказал Рязанов. А в душе поднимался страх: как бы не обратили внимания на Алешину одежду. Впрочем, он может сказать, что это его, квартирантовы, вещи.
— Как нет?
— Да так. Вызвали на завод.
— Он работает днем и сейчас должен быть дома.
— В ночной смене кто-то заболел, и мастер послал за ним. Минуть двадцать как ушли.
Милиционеры осмотрели все углы, заглянули под стол и кровати. Потоптавшись у порога, вышли. В сенях один из них зажег спичку, но она тут же погасла.
— Пойдем. Возьмем его там, — заторопился второй.
Геннадий Евгеньевич шумно закрыл за ними дверь и вернулся в кухню. Матрена Ивановна по-прежнему стояла в оцепенении.
Хлопнула калитка. Прильнув к окну, Рязанов увидел, как по дороге поскакали три всадника. Тогда он бросился в сени.
— Собирайся побыстрее! И уходи, пока они не вернулись, — посоветовал Алеше.
Матрена Ивановна вдруг сорвалась с места и забегала по комнатам. Вот она сняла с гвоздя Алешину шапку и тут же повесила ее. И снова сняла. Очевидно, она плохо понимала, что делает.
— Пистолет забери с собой. Да не вздумай податься за город. Поймают. Лучше скройся у кого-нибудь из знакомых, — сказал Рязанов.
— К дяде Кондрату. Он недалеко живет, — словно очнувшись от кошмарного сна, дрожащим голосом проговорила хозяйка.
Когда на дворе смолкли торопливые шаги сына, Матрена Ивановна упала на колени перед Рязановым:
— Спаситель вы наш!
Он поднял ее и принялся успокаивать. Он говорил ей душевные слова, от которых у самого наворачивались на глаза слезы. И она разрыдалась, закрыв руками серое, перекошенное горем лицо. Потом вдруг выкрикнула с болью и ненавистью:
— И за что изверги окаянные в тюрьму его сажают! И чем он не угодил им, жандармам проклятым!
Увидев, наконец, себя в одном нижнем белье, Рязанов смутился, поморщился и пошел в свою комнату. Но уснуть он больше не мог.
Милиционеры явились снова. Они чертыхались, осматривая комнаты, сени, чердак. Слазили в подполье.
— Я арестую вас за сокрытие преступника и обман властей, — строго проговорил милиционер, который показывал Рязанову ордер на арест Алеши.
— Я сказал вам истину. За ним пришел какой-то парень…
— На завод Алексея Иванова никто не вызывал!
— Ну, уж этого я не знаю, — развел руками Рязанов. — Что слышал, то и говорю.
— Где он? — вопрос был задан теперь Матрене Ивановне.
— Квартирант Геннадий Евгеньевич сказал сущую правду…
Долго ждали с германской сынов Завгородние. Истомилось, выболело сердце Домны. Сколько раз она с надеждой выходила во двор на случайный стук калитки и с печалью возвращалась додумывать свои тревожные думы! Больше всего ее беспокоил Роман. Он был на фронте. И каждую минуту могла прийти страшная весть. Днем ждала, а по ночам видела его во сне. И сны-то снились такие, что утром Домна не находила себе места. То Роман скакал куда-то на белом коне, то помогал белить матери избу. Как ни прикинь, а все не к добру.
Однако вернулись домой сыновья. Яков пришел целехонек. Разминулся со смертью и Роман. Пощадила его злодейка-пуля: в руку впилась.
Радовалась Домна счастью своих детей, да короткой была радость. В постылую, лихую годину снова ушли они навстречу суровой судьбе. И опять потянулись дни в ожидании и тревоге.
Пусто стало в доме Завгородних. Пусто и тихо. Управившись по хозяйству, Домна молча, без цели бродила по комнатам, натыкаясь на стулья. Глядя на нее, тяжело отдувался и озабоченно подергивал бороду Макар Артемьевич. А с наступлением весны он перебрался в завозню и выходил оттуда лишь к столу да по нужде.
Любка старалась забыться в работе. Поднявшись чуть свет, она шла давать корм скотине. Потом принималась за стряпню, варила обед или парила картошку для свиней, выносила пойло. Хлопотала в курятнике, пряла шерсть. И так весь день.
Со двора она не выходила неделями. Роман может прийти домой в любое время. Придет ненадолго, чтоб только с семьей повидаться. И отлучись Любка — не увидит его.
«Хоть бы весточку какую подал», — думала, с беспокойством глядя в сторону огородов. Он явится отсюда, горячий от скорой ходьбы, улыбнется радостно и возьмет Любку на руки.