Помнишь, земля Смоленская... - страница 12
«О, нойн баав[6], — почтительно заметил кто-то из приближенных, — ты же знаешь, как капризен наш хан, как твердо он уверовал в вечный мир на нашей земле. Он, как пушинку, отметет неприятную весть. Надо обладать великим мужеством и хладнокровием, чтобы разоблачить перед ним коварство Салькин Санана».
«Э, кровь наша ведь все равно прольется, не здесь, так там, — махнул рукой один из батыров, крепкоплечий и ясноглазый. — Сандаловое дерево клонится туда, куда гнет его ветер, настоящий мужчина идет туда, куда ведет его долг. Я отправлюсь к хану Догшон Цецену и расскажу ему все. А если он не поверит мне и казнит меня, пусть тогда последуют к нему другие. Может, и им не сносить головы, но ведь родина в опасности, и мы не увидим солнца, если над ней надругается недруг!»
С этими словами ясноглазый батыр вышел из шатра, направился к дворцу. Он миновал пять дверей со стражей, тяжелой поступью прошагал по пяти залам и наконец очутился в тронном зале. Пока он приближался к трону, украшенному причудливым орнаментом, он молился про себя, а оказавшись перед лицом владыки, пал на колени и молвил: «О, всемогущий хан, выслушай меня! Если я скажу неправду — казни, если правду — помилуй. К тебе, богоподобному, я пришел с черной вестью. Клянусь небом, на нашу прекрасную родину хочет напасть враг. Войска его стоят уже наготове у границ твоего ханства».
«Ты говоришь — враг, чтоб тебе испустить последний вздох! — в гневе взревел хан. — Но у меня нет врагов! На всей земле давно уже воцарился мир».
«Один могучий хан хочет нарушить его».
«Откуда он взялся? Как его имя — говори!»
Ясноглазый батыр трижды повторил про себя: «Настоящий мужчина идет туда, куда зовет его долг» — и бесстрашно произнес: «Этот хан — Салькин Санан. Он выставил против нас несчетное войско и вот-вот захватит нашу землю».
Хан Догшон Цецен поднялся с трона, взгляд его метал молнии: «Ты нагло лжешь, батыр! Нерушима дружба между мной и Салькин Сананом! Мы договорились с ним о вечном мире! А ты трусливо поверил вздорному слуху. Да, да, ты трус, боящийся собственной тени. Таким не место в моем ханстве. Эй, стража! Взять его и предать страшной казни!»
Стражники выволокли ясноглазого батыра из дворца, и он был казнен.
К хану, один за другим, приходили другие батыры, мрачные и решительные, но он даже не слушал их. Всех постигла участь ясноглазого батыра. И в ханстве скоро не осталось ни одного славного воина.
А птиц, которые в глазах хана Догшон Цецена были досужими сплетницами, разносившими ложные слухи, он камнями прогнал из крепости.
Он сохранил жизнь лишь Бат Батыру, своей правой руке.
Прознав, какую кровавую расправу учинил Догшон Цецен над батырами, Салькин Санан, злорадно усмехнувшись, приказал своим воинам: «Вперед!»
Когда Догшон Цецену донесли о нападении на его ханство войск Салькин Санана, он только отмахнулся: какие бредни!.. Но на всякий случай послал Бат Батыра к границе узнать, что дало пищу тревожным слухам.
Бат Батыр вернулся чернее тучи и сказал своему повелителю, что Салькин Санан пошел на него войной.
Тогда Догшон Цецен повелел отразить нападение врага. Бат Батыр, глядя в глаза хану, сурово произнес: «О, владыка из владык, чтобы исполнить твою волю, нужны храбрые воины, батыры, но ты сам отдал своих верных слуг в руки палачей».
«Не может быть, чтобы никого не осталось в живых!» — возопил хан. А Бат Батыр сказал, как ударил: «Ты казнил — всех!»
Хан Догшон Цецен в бессильной ярости и отчаянии принялся рвать на себе волосы, он метался по дворцу, громко восклицая: «О, горе мне, горе! Как жестоко наказан я за свою слепоту!»
Но прозрение наступило слишком поздно. Нельзя догнать отшумевший ливень. Не нужна бурка, если дождь уже миновал.
Саранчой налетело войско Салькин Санана на земли соседа, все сметая, сжигая, истребляя на своем пути. Реки и озера высохли, хлеб и трава превратились в золу. Вражеские стрелы разили все живое. Аулы подвергались разорению, из них угоняли скот. Всюду слышались предсмертные стоны, женский плач.
Хан Догшон Ценен, еще надеясь на что-то, бросил клич: «Верные батыры! Не дайте врагу разграбить, завоевать наше ханство! Встаньте стеной — для отпора коварному Салькин Санану!» Семью семь дней, не умолкая, трубили боевые трубы, сзывая батыров. Но батыры лежали в сырой земле, и некому было вступить в битву с врагом.