Понедельник — пятница - страница 47

— Ты давно видел Васю? Как он?

— Давно. Все некогда.

Это было уже самооправданием. Моряку всегда некогда. Ведь знаешь же, сколько у нас времени на берегу?

— Жаль, — сказала мать. — Жена никогда не заменит друзей.

Он вспыхнул. Мать меняется все больше и больше, доброта уходит от нее — или так уж положено с годами? Он хорошо помнил Магнитку и то, как мать жалела, как согревала Любу. В дом привела, лишь бы охранить девчонку, и вдруг такой поворот! И, наверно, был у них, конечно же был какой-то разговор, после которого все так перевернулось.

Впрочем, и он тоже не все рассказывал им. Ничего не рассказал о последнем разговоре с Васькой. Поссорились не поссорились, но теперь он где-то далеко-далеко, будто в другом городе, и нет никакого желания увидеть его, посидеть, поболтать. Ведь снова начнется философия на вечную тему добра и зла, будто нельзя обойтись без нее. Да, они не виделись больше года, и Васька не знает, что родилась Аленка, и он, Храмцов, не знает, что нового у Васьки.

Он собирался в рейс. Мать тоже заторопилась — домой, в Днепропетровск, — и он вздохнул облегченно. Ему не хотелось, чтобы мать встречалась с Любой в его отсутствие. Лучше уж послать матери денег на дорогу, чтобы она приехала, когда Храмцов снова будет на берегу. Так ему спокойнее. Он проводил мать, ушел в рейс, вернулся — и вдруг вечером Люба сказала ему, словно подслушав его мысли:

— Ты не думаешь, что нам сейчас нужно больше денег?

— Больше, чем есть, я дать не могу.

— У нас ребенок.

— Ребенок сыт и в тепле.

— Ты не знаешь, сколько нужно для ребенка!

Этот разговор был ему в тягость, потому что Люба впервые завела разговор о деньгах, зная, что он действительно не может дать больше, чем зарабатывает. Конечно, когда сама Люба работала, им жилось легче, а теперь вот — ребенок… Люба была задумчива; казалось, она никак не могла решить, продолжать ей этот разговор или он бесполезен.

— Ты хотел пригласить друзей, — все-таки сказала она. — Я понимаю, столько времени в море… Но вот погляди.

— Что это?

Храмцов разглядывал ломбардные квитанции. Ей уже пришлось заложить кое-какие вещи. А шерстяной костюм сдан в комиссионку.

Храмцов испытывал странное ощущение — будто его мягко, но упорно укоряли. Впервые между ним и Любой встали деньги. Он положил свою руку на руку жены.

— Извини.

— Глупенький, — улыбнулась Люба. — Я же ни в чем не виню тебя. Наверно, я не должна была говорить тебе, как приходится крутиться. Но если ты можешь мне помочь… Привези мне штук триста или четыреста японских сеточек для волос.

— Зачем?

— Они там гроши стоят, между прочим…

— Не хватало только этого.

Люба промолчала. Через день она пришла и положила на стол деньги — вот, пожалуйста, приглашай гостей. Она продала свой костюм… Храмцов знал, что рано или поздно он сдастся и тогда Люба снова будет ласкова, оживлена, весела. Она будет убегать от него, крутиться вокруг стола, он поймает ее, и Люба будет смеяться: «Тише ты, медведь в посудной лавке». В такие минуты Храмцов не замечал, что Люба поддается ему снисходительно, а потом, поправляя растрепавшиеся волосы, глядит на него торжествующе и победно.

Никто ничего толком не знал. Зачем их вызвали? Несколько капитанов и помощников были срочно приглашены в пароходство и ждали начальника, волнуясь и скрывая волнение за шутками.

— А ты, брат, раздобрел.

— Он еще в мореходке норовил две порции ухватить.

— Бросьте, ребята, у меня это чисто нервное.

Наконец начальник пришел, пропустил всех в свой кабинет и коротко сказал:

— Направляетесь в Москву, командировочные получить сегодня, выезд завтра.

В Москву? Кто-то опять пошутил:

— А что? Москва — порт пяти морей.

Начальник пароходства качнул головой: нет, поедете работать за границу. Вот пока все, что он может сказать. Подробности в Москве, в министерстве.

Домой Храмцов пришел уже с билетом на московский поезд. Надо собираться, тут одним «рейсовым» чемоданчиком не обойтись.

— Как же так? — возмутилась Люба. — Не предупредив, не спросив даже вашего желания? А семьям, стало быть, сидеть здесь и куковать?

Он попытался объяснить ей, что сам ничего не знает. Возможно, речь идет о работе на Кубе. Он позвонит из Москвы сразу же, как все станет ясно. Люба была в ярости. Ну хорошо, она привыкла ждать, пока он в рейсе. А сколько прикажешь ждать сейчас? И так-то нет нормальной семейной жизни — «по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там». Она даже выкрикнула: