Понять дореволюционную Россию. Государство и общество в Российской Империи - страница 3

Сегодня, когда приведение аналогий с великими реформами Александра II стало обычным в советской публицистике, особый интерес вызывают страницы, посвященные самой первой "оттепели". Историк обращает внимание на то, что Александр II, приступив к реформам, которые выводили Россию в новое время, встретил острое

9

сопротивление радикальной интеллигенции, враждебной всем изменениям, которые осуществляло самодержавие. Интеллигенция считала только себя способной вести народ, руководить им.

Непримиримый конфликт между двумя претендентами на организацию государства, на руководство народом мешал формированию общественных сил, которые могли бы мыслить самостоятельно, думать за себя. И бюрократическое государство, и радикальная интеллигенция отказывались включать в гражданское общество крестьян. И те, и другие видели в мужике "брата младшего", дите малое, которое не может обойтись без поводыря. Марк Раев отмечает, что Петр Столыпин был первым, "кто хотел трактовать крестьянина как равноправного гражданина".

К началу первой мировой войны враждебность между двумя неподвижными полюсами - самодержавием и интеллигенцией - достигла апогея. Гражданское общество, находившееся в стадии формирования, оказалось во власти радикальных, нигилистических идей как в политике, так и в культуре.

"Понять дореволюционную Россию" заканчивается выводом: "Слабость социального мира, с одной стороны, и растущая неспособность самодержавия и интеллигенции вести за собой общество - с другой, стояли у истоков развивающегося загнивания системы и выкопали яму, в которую рухнул императорский режим".

Пришла революция. Началась история "нового режима", советского. Книга Марка Раева помогает понять и его. Понять: почему всего лишь после 70 лет существования "новый режчм^>9' приобрел все характерные черты "старого".

Михаил Геллер

Сентябрь 1989 г.

10

Глава I

МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО НАКАНУНЕ ПЕТРОВСКИХ РЕФОРМ

К середине XVII века общественно-политическая жизнь Московского государства достигла полноты и высшей точки своего развития. Его институты были окончательно закреплены Уложением 1649 года. Начиная с этого времени, наблюдается ослабевание, а затем явный и быстрый упадок московской цивилизации, который через одно поколение, в момент смерти царя Алексея Михайловича (1676), привел к тяжелому кризису государственных институтов, общества и культуры. Этот кризис, в свою очередь, подготовил почву для радикальных или прямо революционных преобразований проведенных Петром I.

11

Чем же было это Московское государство около 16SO года, когда, пережив потрясения Смутного Времени в начале века, его культура, казалось бы, упрочилась и приняла окончательные формы? На этот вопрос нелегко ответить, так как русская историография обошла этот век своим вниманием больше любого другого. За исключением некоторых частных вопросов (таких, как церковный кризис, городские и крестьянские мятежи), историки обычно рассматривают эту эпоху либо как повторение или автоматическое, механическое продолжение действия факторов, возникших в царствование Ивана IV Грозного в XVI веке, либо всего лишь как пролог к XVIII веку. Характерные черты Московского государства и их динамика редко были объектом серьезных ученых трудов, которые позволили бы определить подлинное лицо культуры и общества в момент их апогея и объяснить быстрый упадок. Не претендуя заполнить этот пробел, мы постараемся отметить, хоть предварительно и поверхностно, элементы, составляющие московскую политическую культуру.

СИМБИОЗ ЦЕРКВИ И ГОСУДАРСТВА

В нашем распоряжении имеется весьма показательный для московской политической культуры после 1649 года источник - "Полное собрание законов Российской Империи", которое открывается как раз Уложением царя Алексея Михайловича. Чтобы получить представление об этом времени, нужно, разумеется, обращаться также к документам государственного и частного права и к литературе того времени. Первая черта, которая поражает при чтении юридических документов, - это практически полный симбиоз Церкви и государства.

12

Существование этого симбиоза не мешало политическому подчинению Церкви государству (особенно после смещения в 1666 году Патриарха Никона). Но несомненно, что Московское государство - то есть его государя, царя, - невозможно себе представить вне церковных рамок, в стороне от церковной иерархии и, прежде всего, Патриарха. В отличие от Западной и Центральной Европы (даже до эпохи Реформации), где постоянно сохранялась напряженность в отношениях между обществом и Церковью, религиозными нормами и мирским правом, в Московском государстве Церковь в одно и то же время давала культуре фундамент, а нации - принцип самоопределения. Царь и его подданные сами себя определяли через принадлежность к Русской Православной Церкви, и ее предписания играли роль идеологии в самом современном смысле слова. Не удивительно, что любой конфликт, касающийся ритуалов и предписаний Церкви, любая попытка усомниться в них глубоко отражались на общественной и культурной жизни страны и подвергали прямой опасности чувство национального самосознания и духовное единство московского общества. Именно это произошло при расколе, к которому мы вернемся ниже. Симбиоз Церкви и государства проявляется прежде всего в активном участии Патриарха и других членов церковной иерархии во всех общественных событиях жизни царя и страны. В праздновании крещения и совершеннолетия царских детей, свадьбах и похоронах и, само собой разумеется, в венчании на царство политические и духовные власти участвовали наравне (порядок местничества, установленный традицией, давал Патриарху первенство перед всеми остальными, за исключением самого царя). Важные законодательные акты и обращения к народу составлялись от имени царя (после совещания с боярами) и Патриарха (с согласия церковного Собора).