Порочная игра - страница 42

Вейн отвернулся от Сары. Его голос был едва слышен.

— Я приказывал себе сопротивляться, но вы были так взволнованы, так расстроены… Я не мог этого не заметить. — Он еще раз тяжело вздохнул. — Вы виноваты не больше меня.

Нет, она виновата. Но она никогда не признается ему в этом.

— Бринсли во всем виноват, — глухо сказала Сара. — Во всем. Мы попались в его паутину.

Ей было очень неприятно сознавать, что муж использовал ее как наживку в своей грязной игре. Теперь Сара понимала, почему именно она должна взять на себя ответственность за ту беду, в которую они теперь попали. О, она могла упрекать Вейна в том, что он не разоблачил Бринсли, но она знала, кто на самом деле допустил роковую ошибку.

Бринсли был режиссером этой катастрофы, но у него ничего бы не вышло, если бы Сара ничего не испытывала к Вейну. Если бы она была к нему безразлична, то никогда не поехала бы к нему одна. Она не последовала бы за ним в спальню. Она не ослабела бы в тот же миг, как он прикоснулся к ней. Не растаяла бы, как масло на солнце.

Бринсли бросил их в объятия друг другу, но они оказались вместе, потому что не могли противостоять искушению. Бринсли был невежей во многих смыслах, но у него было удивительное чутье на слабости других, на постыдные тайны и желания.

И он сыграл на ее слабости. А Сара тут же заглотила наживку. С каким энтузиазмом она ухватилась за возможность встретиться с Вейном с глазу на глаз! Сара отчетливо помнила, каким был Бринсли перед ее уходом. Она помнила радостный блеск в его голубых глазах, триумф, который он не хотел демонстрировать открыто, эту довольную, сытую ухмылку.

Возможно, Бринсли уже давно подозревал, что Сара весьма неравнодушна к маркизу. Она старалась никогда этого не показывать, но, должно быть, была не настолько осторожной, как ей казалось.

Бринсли подпалил сухой хворост, отошел и подождал, пока разлетятся искры.

Но он тоже страдал. Оглядываясь в прошлое, Сара понимала, что его желчные слова маскировали боль от сознания неизбежности ее предательства. Возможно, он отправил Сару к Вейну в надежде на то, что у них дойдет до постели. В конце концов, Бринсли думал, что последнее время она испытывала отвращение к тому, что происходит в спальне. Но даже если бы между ней и Вейном ничего бы не произошло, Бринсли все равно потребовал бы свои десять тысяч фунтов. Сара переступила порог дома Вейна, ей никто бы после этого не поверил в то, что она невинна. Вейн был бы вынужден заплатить.

Какой она была дурой!

Вейн смотрел на нее, и у Сары возникло пугающее чувство, что он видит ее насквозь, видит так, как никто никогда не видел. Господи, только бы он не прочел ее мысли.

Наконец он отрывисто произнес:

— Ваш муж был самым омерзительным куском дерьма, с которым я имел несчастье встречаться. Единственное, о чем я сожалею, — это о том, что он умер раньше, чем я имел бы удовольствие вышибить из него дух. Господи, Сара, как вы могли жить с ним? Как вы переносили все его мерзости?

У Сары болезненно свело живот. Она прикрыла глаза ладонью и отвернулась.

— Он не всегда был таким, — сказала она.

— Вы должны были бросить его в ту минуту, как он предложил вам прийти ко мне.

Вейн был прав. Но Сара выдавила из себя горький смешок.

— И прийти к вам?

Вейн взмахнул рукой.

— Да. Ко мне. К своим родителям, к подруге. С кем угодно вам было бы лучше, чем с ним.

Сара проглотила комок в горле и медленно покачала головой.

— Мы очень по-разному смотрим на жизнь, милорд.

Он презрительно фыркнул:

— Я никогда не имел ничего общего с мучениками.

— Вы считаете меня мученицей! За то, что я предпочла определенную меру независимости? Кем бы я была, если бы до конца дней жила на подачки матери? Я поклялась перед Богом в верности мужу и была верна клятве. — Она отвернулась. — До прошлой ночи.

И вновь нахлынул ужас того, что она увидела, вернувшись домой: Бринсли, лежащий в луже крови, на последнем издыхании спрашивающий ее, осталась ли она верна ему. Как трудно было сейчас гневаться на Бринсли, когда он умер таким жалким, в таких страданиях. После того как она предала его с другим мужчиной.