Порода - страница 13

— Там же, товарищ Мухин, партийные. Может, не годится мне…

— Да мы тебя там живо комсомольцем сделаем, дядя Терентий. Не сумлевайся! — закричал с трактора Колчин.

Карякин сел рядом с Мухиным, взялся за рычаг. Трактор захрипел, заплевался и тяжело двинулся к выходу.

Со всех пролетов сбежались рабочие и смотрели, как вышел трактор из цеха и с шумом полз по заводскому двору по специально расчищенной для него дороге. За трактором колонною шли сорок пять бригадников-комсомольцев дизельного цеха.

Комсомольский с'езд целиком высыпал к заставе. Чтобы спастись от мороза, боролись, били в ладоши, забегали греться в соседние дома. Костя Коржиков, секретарь заводского комсомола, выбежал вперед на шоссе и вглядывался вдаль, хотя и от заставы все шоссе вплоть до завода было великолепно видно. Костя сильно волновался. По телефону ему сообщили, что трактор уже вышел. Ему казалось, что время ползет невыносимо медленно. Не случилось ли какой поломки? Не напутал ли чего Колчин? Ветер у него в голове гуляет.

В первых рядах стоял Алексей Карякин. Алексей ничего не писал старику о своем приезде на с'езд. Он хотел неожиданно обрадовать его. О размолвке он давно уже забыл и сейчас, стоя среди других комсомольцев думал, как обрадуется старик. Да он и сам очень уж хотел увидеть его.

«В какую он смену сегодня? — гадал Алексей. — Сразу после открытия нужно будет домой сбегать».

Трактор поступал в его коммуну, и работали над ремонтом трактора его старые товарищи по цеху. Алексей уже чувствовал теплоту тех слов, которые он скажет своим товарищам, слов, которыми он отблагодарит их.

На линии, где шоссе сливалось с горизонтом, показалась черная точка.

— Едет!.. Едет!.. — закричал во всю глотку Коржиков.

— Костя, голос побереги. Для с'езда пригодится, — острили вокруг делегаты.

Трактор все приближался. Бригадники пели, заглушая шум трактора.

…Они увидели друг друга в одно время.

«Алексей… — Рука старика Карякина, лежащая на руле дрогнула. — Да ведь верно… ведь с'езд-то комсомольский…» И как это он не сообразил раньше, что Алексей приедет на с'езд! И старик почувствовал большую гордость. «Вот она, карякинская порода! Из рук в руки трактор передам…» — И тут же пришла мысль: — Что же он мне не написал ничего, что приедет? — Старик пытливо вглядывался в родное лицо сына. Сейчас из десятков кричащих, размахивающих руками, брызжущих весельем комсомольцев он видел одного его. «А похудел Алешка…» думал старик, машинально останавливая трактор.

«Отец!..» Алексей никак не мог ожидать, что на тракторе приедет отец. Что его отец будет передавать ему трактор. И почему старик ничего не написал об этом? И как это вышло?

«Отец… Мой старик… — думал Алексей и обнимал его своими большими зелеными, карякинскими глазами. — Работал с бригадой. А похудел отец без меня… — всматривался Алексей, выдаваясь из общих рядов. — Сильно похудел…»

— Карякин! — громко крикнул, разбивая мысли Алексея секретарь окружкома. — Не спи, Карякин, тебе говорить сейчас.

К старику на трактор донеслись эти слова, и ему очень захотелось послушать, как будет говорить молодой Карякин, возглавляющий эту веселую, беспокойную толпу.

— Терентий Никитич, — сказал ему Мухин. — А тебе ведь сказать слово придется.

Карякин испуганно глянул на Мухина.

— Брось, Андрюша!.. Ты что, смеешься?.. Куда мне!..

Но Мухин, не отвечая ему, толкнул локтем Колчина и, хитро и добро улыбаясь, громко сказал, перекрывая общий шум:

— Товарищи! Я, конечно, приветствую вас от ячейки ВКП(б) дизельного цеха. Но по причине мороза говорить долго не имеется возможности, то слово от рабочих дизельного цеха предоставляю руководителю бригады — Терентию Никитичу Карякину.

В морозном воздухе хлопки отдавались, как выстрелы. Хлопали с удовольствием и чтоб погреться и чтоб почтить этого приятного на вид старика.

Карякин поднялся, укоряюще поглядел на Мухина и постарался собрать свои мысли. Но речь не выходила. Совсем не выходила речь.

— Машина, значит, большая вещь, — медленно и негромко сказал Карякин. — И дизель — машина… И трактор — машина…

«Не то, — подумал он, — совсем не то… И к чему я про дизель? О Булкине надо… О Булкине…» вдруг радостно почувствовал он.