Порошок идеологии (сборник) - страница 24

А через два дня, сидя на своей кровати, при тусклом свете лампы Родионов дописывал письмо в деревню:

«…А сестре Марье скажи, что Сенька, племянник наш, со мной не работает больше. Потому как государственный преступник, взят он в тюрьму. А тебе, любезная супруга, сообщаю, что скоро уж в деревню я хочу обратно податься. Потому, хотя заработки здесь ничего, только жизнь рабочая скверная до невозможности. И каждый-то на тебя волком смотрит, и даже камнем голову проломить грозились. А потому в надежде на скорое свиданье остаюсь супруг ваш Иван Родионов».

Общее собрание филеров в «Отделе Наружного Наблюдения» было назначено на четыре часа.

Еще задолго до начала в неуютный плохо освещенный кабинет начальника отдела входили один за другим з робкие фигуры филеров и рассаживались на диванчике и на стульях. Когда все места были заняты, становились по углам, теснились у дверей, напирая друг на друга, перешептываясь между собой.

Здесь были люди в самых удивительных костюмах, начиная со знакомых нам господина в золотых очках, оборванца и юноши в студенческом мундире и кончая толстой дамой с открытой шеей и подвязанной рыхлой щекой. Темное лицо царя на портрете как бы с изумлением склонялось вниз, рассматривая этих удивительных защитников своей священной особы.

За столом, подписывая груду бумаг, сидел заместитель начальника Сигизмунд Павлович Потоцкий. Когда пробило четыре, он вздохнул, откинулся на спинку кресла и обвел собравшихся взглядом.

— Все в сборе? — энергично спросил он.

— Филькина нет-с, Сигизмунд Павлович! — ответил вывернувшийся сбоку Архимедов. Начальник и все филера с неудовольствием взглянули на него.

— О Филькине сам знаю, не слепой! — Архимедов обиженно отступил, филера переглянулись. — Ферапонт Иванович не будет, с ним я уже говорил. Значит, прочие все?

Филера молчали. Широбоков и Глазенап, два старейших филера, третий день пили мартвецкую, не являясь на службу. Но каждый чувствовал, что с ним может случиться то же и не хотел подводить сослуживцев.

— Хорошо! — Начальник зажмурился, помолчал и понюхал сложенные ладони. — Я созвал вас, господа, для того, чтобы дать вам всем ответственное поручение.

Он мельком взглянул на окружающих. Все лица глядели в сторону, на всех была служебная скука — и только. Юноша с бородавкой прочищал нос, оборванец что-то галантно шептал на ухо толстой даме. Только блестящие глаза Архимедова с напряжением смотрели из угла.

— Поручение с наградой! — продолжал Потоцкий и сразу увидел, что собрание насторожилось и стало внимательным. — Дело вот в чем! Заводы волнуются, рабочее движение растет. В то же время в последние дни усилилась раздача тайной литературы. Департаментом полиции закрыты заграничные пути, ряд передаточных пунктов ликвидирован, и, тем не менее… До имеющимся у нас сведениям, тайная социал-демократическая типография имеется в самом нашем городе!

Нам дано задание чрезвычайной важности из центра, — продолжал, помолчав, Потоцкий. — Типографию надо найти и уничтожить. Наша честь, честь «Отдела Наружного Наблюдения» требует этого! Раскрывший типографию получит награду в размере тысячи рублей!

Он продолжал говорить, развивая план кампании. Вернее, у него не было никакого плана. Нужно рассеяться по городу, замечать подозрительных людей, следить за свиданиями революционеров, — словом, делать то, что каждый день уже проделывали филера. Потоцкий кончил и устало уперся на стол локтями.

Филера расходились. Шумной толпой они теснились к дверям, обсуждали обещанную награду. Только Архимедов и не думал уходить. Он сидел на краешке стула, опершись подбородком на зонтик, уставив на начальника черные пуговицы глаз.

— Ну, вам чего? — холодно спросил начальник.

Почему-то он невзлюбил Архимедова. Архимедов был слишком умен и молод. Вместе с Филькиным они стояли живым упреком всей неторопливой работе охранки! Но если Потоцкий верил Филькину и даже побаивался его, Архимедов своей вертлявой фигурой всегда вызывал в нем раздражение.

— Желаю, Сигизмунд Павлович, сурьезный разговор иметь, — придвигаясь со стулом, сказал Архимедов. — Как есть у меня новая мысль — хотел бы снова допросить арестанта!..