Порошок идеологии (сборник) - страница 23

Трактир был полон народом, говором и звуками гармошки. Запах жареного мяса и водочный крепкий дух сразу охватили усталого ткача. На дощатом возвышении в углу два гармониста в черных поддевках с серебряными поясами наяривали плясовую.

Половые с салфетками через плечо тащили к выходу человека в серой шинели.

Человек был пьян, он не хотел уходить, он цеплялся ногами за ножки столиков. Посетители хохотали, глядя на даровое представление. Хозяин с черными бакенами, в оловянных очках, подбоченившись, стоял за прилавком.

— Бей его, я его знаю! — зычно кричал хозяин. — Мишка, руку ему крути!.. Ванька, дверь открой пошире!.. — Половые понатужились, и, взмахнув руками, пьяница вылетел за дверь.

«Вот это жизнь! — с завистью подумал Родионов. — Не то, что наша рабочая доля!.. Жрут — сколько влезет, спят — сколько могут!..»

Он бочком пробрался мимо столов и подошел к хозяину за стойкой.

— Тебе что?.. — строю спросил хозяин. — А, это ты!.. Пройди, они ждут! — Он отвернулся и стал резать ломтями сероваторозовую колбасу.

Трактир «Русь» принадлежал к тем учреждениям, вокруг которых впоследствии расцвела знаменитая черная сотня — «Союз Русского Народа». Эти трактиры получали льготы от правительства и за это должны были оказывать полиции некоторые услуги. В задней комнате трактира «Русь» происходили тайные свидания царских жандармов с осведомителями из рабочих.

Сидя в хозяйской задней комнате, положив фуражку на стол и шапку на табуретку, затянутый в мундир жандарм ел дымящуюся рыбную селянку. Скрипнула дверь, и Родионов тихо вошел в комнату.

— Интересные сведения есть?.. — спросил жандарм, ре глядя. Он ел, смачно чавкая, положив локти ка стол и обсасывая усы. У Родионова рот наполнился сладкой слюной. Жандарм выпил водки, зажмурился, взял кусок хлеба, положил на него ветчины, прикрыл огурцом и с хрустом отхватил половину.

— Ну, — буркнул он, взглянув на посетителя. — Ты что, онемел, что ли?..

— Так что сведения есть!.. — быстро сказал Родионов. — На фабрике неспокойно, против государя императора говорят, социальное страхование хотят устраивать.

— Доказательства? — Жандарм снова принялся за селянку.

— Так что есть!.. — Родионов сунул руку в карман. — Разбрасывают злокозненные листки, печатают их здесь, слышно… в народе говорили, целая печатная есть в нашем городе…

Не глядя, жандарм протянул руку. Родионов вложил в нее летучку. Продолжая жевать, жандарм разгладил ее на столе.

— Ладно!.. — сказал жандарм. Он вынул лист бумаги и стал писать акт, — Зачинщики кто?..

Родионов молчал, Ему очень хотелось есть. Он хотел припомнить кого-нибудь из рабочих, но в голове было пусто, ноги слабели, только фамилия Семена была перед глазами. Жандармские тусклые глаза смотрели на него в упор.

— Ну! — прикрикнул жандарм. — Придумываешь?.. Врешь?.. Смотри!..

— Семен Яркин из шлихтовальной, — упавшим голосом сказал Родионов. «Зачем сказал?.. Эх, была — не была», — пронеслось в голове.

— Семен Яркин?.. Еще кто есть? Нет? Хорошо, так и запишем… — Рука жандарма бегала по бумаге. — Все?.. Ничего больше?.. Хорошо…

Он сунул руку в боковой карман мундира и вынул сверток в фуляровом платке. Глаза Родионова загорелись. Из свертка жандарм достал сальную денежную пачку и сложенный вчетверо бумажный лист.

Жандарм развернул лист. Сверху был заголовок, лист был разграфлен, слева проставлены фамилии и цифры…

Дрожащими пальцами Родионов расписался против имени «Фекла».

— Хорошо дальше будешь работать, — благосклонно сказал жандарм, — жалованье тебе повысим! С двадцати рублей на двадцать пять. Это тебе, чумазому, такие деньги, чуешь? Расписался?.. Так вот, получай восемнадцать рубликов точка в точку. Два рубля мне за комиссию. Понял?.. — Он отсчитал от толстой пачки несколько бумажек…

Следующим вечером на Семена, идущего с работы, внезапно бросились из-за угла два жандарма и крепко схватили его за руки. Яркин отчаянно отбивался, хотел кричать, ему зажали рот и посадили на извозчика. Видевшие это рабочие молча сжимали кулаки.