Порошок идеологии (сборник) - страница 3
— Так! — задумчиво сказал Ферапонт Иванович. — Так!.. — повторил он, держа раскрытый альбом.
Апрель 1904 года! Это было четыре месяца назад. Обманув тюремщиков, выломав решетку, Николай бежал тогда из пересыльной тюрьмы. А полчаса назад, направляясь в охранку, Филькин увидел этого Николая, спокойно идущею по главной улице. Правда, тот Николай был гладко выбрит, брюнет, а этот имел рыжие брови и роскошные пушистые усы. Но такого старого воробья, как Филькин, не обманешь никаким маскарадом!
— Так… — размышлял про себя Ферапонт Иванович. — Приехал он не спроста. Ясно!.. Крамольник опытный, без дела шататься не будет. Опять же времена тревожные, рабочие бушуют на заводах. Значит, опять работа… Николай — это тебе не фунт, за поимку такого и награду схватить недолго. А в рассуждении Анюткиной свадьбы такая награда очень сейчас подойдет!
Он так увлекся своими мыслями, что не слышал, как скрипнула дверь и масляная рожа жандарма просунулась в комнату архива.
— Ферапонт Иваныч! — сказал жандарм. — Здеся вы? Идите скореича, вас по всему охранному ищут. Сам требует. Гневается страсть! Идите, Ферапонт Иваныч!.. — И когда Филькин поставил альбом и быстро шагнул к двери, жандарм дружески зашептал: — Дело, слышь, новое завели. Ящик привезли, а при нем арестант. Ящик с бомбами, слышно. Иди скорей, Ферапонт Иваныч!
И следом за Филькиным он заспешил в коридор…
«Сам» Сигизмунд Павлович Потоцкий, заместитель начальника «Отдела Наружного наблюдения», действительно чувствовал себя неважно. Уж слишком тревожная жизнь пошла за последнее время. На заводах стачки, недовольство, в министров бросают бомбы прямо на улицах! И за всем этим должна следить охранка, предупреждать все это — его дело! А как предупредить, если бомбы уложены в конфетные коробки и бросают их нарядные молодые люди, а рабочие бастуют на десятке заводов сразу? Дернуло же начальника заболеть в такое отвратительное время!
Сидя за столом, обтянутым ветхим сукном, под царским портретом в золоченой тяжелой раме, Потоцкий поднимал плечи, потирал лысину, багровел и с откровенной злобой смотрел на то, что происходило в двух шагах от него. А происходила довольно странная сцена.
На узком кожаном диванчике сбоку, между двумя жандармами, сидел, невзрачный человек в рабочем платье и упорно смотрел в пол. Ближе к дверям, посреди кабинета, возвышался большой ящик, из тех, в которых отправляют багажные грузы. Около ящика возился огромный худой жандарм.
Из почти пустого ящика жандарм вынимал горстями землю и, размяв ее в ладонях, бросал на кусок холстины, расстеленный на полу. Высокая темная груда земли уже громоздилась на этой холстине. Жандарм вытирал рукавом пот и продолжал вычерпывать землю.
— Ну! — сказал начальник, склоняясь вперед. — Ничего?..
— Как есть ничего, — с готовностью ответил жандарм. — Земля, ваше высокоблагородие, землей и будет?
— Земля землей! — крикнул начальник. — Сам вижу, что земля землей! Распустил губы! Дурак!..
— Так точно! — сказал жандарм, выпрямляясь.
— Убрать землю! Подвести сюда этого мер-ррзавца!
Жандармы вздрогнули и, подхватив сидевшего на диване, подвели его к столу.
— Что же ты, будешь отвечать?.. — грозно спросил начальник.
Арестованный мельком взглянул на него и отвел в сторону равнодушный взгляд.
— Молчишь! — яростно сказал Потоцкий, Он обогнул стол и подошел к арестанту. — Будешь говорить, ну!..
Он размахнулся и сжатым, кулаком ударил арестанта в зубы. Арестант отшатнулся. На серой губе показалась кровь. Но он молчал, глядя вдаль широко открытыми глазами.
— Убью мерзавца!.. — тонко выкрикнул начальник, — Разражу!.. Зачем земля, откуда ящик, зачем молчишь?.. Говори!..
Он снова взмахнул рукой, но легкая боль в пальце заставила его сморщиться и посмотреть на кулак. Палец слегка распух от первого удара, золотой перстень с бриллиантом впился в волосатую кожу.
— Филькина нашли? — спросил начальник, отступая.
— Так точно, здесь, за дверью!.. — с готовностью ответил жандарм.
— Почему не впускаете?.. Ду-рр-аки!..
Начальник опять опустился в кресло. Дверь открылась, и Ферапонт Иванович мягкой походкой вошел в кабинет.