Поседевшая юность - страница 3
Денис обернулся. Чуть позади, рядом с милиционером, шагал Вадим.
— С чего это я пойду домой? Я тоже дрался. Отвечать, так вместе…
— Я тебя не видел…
— Но я же дрался.
— Ну, вольному воля… Желательно папашу посрамить — иди.
Теплое чувство благодарности к другу волной обволокло сердце. И тотчас сделалось тревожно.
«Напрасно Вадька лезет на рожон, ведь Иван Иванович — секретарь райкома… Вот, скажут, у партийного руководителя района сынок в милицию попал…»
Выдавил через силу:
— Зря, Вадим… Не ввязывайся… Я уж один…
— Помолчи, рукосуй… «Один, один…»
В приемной комнате отделения сильно пахло краской и мелом после недавнего ремонта. За деревянным барьером скучал дежурный. Увидев вошедших, он оживился, поправил белую фуражку, бросил взгляд на дешевенькие ходики, тикавшие у него за спиной.
Милиционер изложил обстоятельства дела.
— Этот, — кивок в сторону Дениса, — затеял около клуба драку, избил в кровь человека, пострадавший убежал…
— Что ж, составим, как положено, протокол, — удовлетворенно сказал дежурный и достал из ящика стола несколько листов линованной бумаги и ученическую ручку. — Фамилия, имя, отчество? Так, Чулков Денис Николаевич. Возраст? Шестнадцать лет. (Гм, из молодых да ранний). Род занятий? Ученик девятого класса железнодорожной школы. (Выучили на нашу голову)…
Когда были записаны анкетные данные, и дежурный собрался излагать суть происшествия, «выразившегося в хулиганских действиях гражданина Чулкова Д. Н.», вмешался Вадим:
— Теперь записывайте и меня.
— А вы кто? Свидетель?
— Нет, участник драки.
Дежурный вопросительно взглянул на милиционера.
— Этого я знаю — сынок секретаря райкома товарища Зеленкова, — объяснил тот. — Стоял рядом, но чтобы наносил удары — не видел.
— Та-ак, — дежурный вынул платок, промокнул лицо — июньский вечер выдался на редкость душный. — Вы что же, разнимали дерущихся?
— Да нет, — упрямо набычился Вадим. — Мы с Чулковым друзья и вместе лупили Казаченку — пусть не пристает к девушке…
— Ну что ж, я сам позвоню Ивану Ивановичу о твоем поведении, думаю, он тебя не похвалит. А ты, — дежурный перевел взгляд на Чулкова, — посидишь у нас, пока за тобой не придут родители. Проведем с ними беседу, чтобы не распускали сыночка. Кто они у тебя?
— Отец — слесарь депо, а мать — колхозница.
— Ну вот, а пока посиди и подумай о своем поведении. — Увидев, что Вадим продолжает стоять около барьера, дежурный округлил глаза: — В чем дело, Зеленков? Не желаешь быть свободным?
— Не могу я быть свободным, — сказал Вадим. — Вместе дрались — вместе отвечать должны. А отпустить: хотите — отпустите обоих.
— Так-так, в благородство играете, — дежурный иронически прищурил глаза — Ультиматумы ставите… Что ж, посидите, товарищ Зеленков вам спасибо не скажет.
2
Томительно тянулось время. Камера, в которую их поместили, не имела окон, лишь тусклая лампочка горела под потолком. Две скамейки вдоль стен — вот и вся мебель.
— А зря все-таки ты, Вадька… — начал было Денис.
— Заткнись! — хмуро оборвал Вадим. — Дали бы по паре хугов этому обормоту и смылись. А ты прямо взбесился… Мне врезал ни за что ни про что…
— Как… тебе!?
— Да я ж тебя оттянуть хотел, а ты — рраз! До сих пор челюсть ноет…
— Ты… это… — Денис поежился, будто его сквозняком прохватило. — Я же не видел…
— Вот и говорю: ослеп от бешенства. Нельзя же так.
У Вадима нашлось зеркальце. Осмотрели «раны Игоревы». Продолговатое, худощавое лицо Дениса, обычно улыбчивое, сейчас было угрюмым, светло-зеленые глаза его утеряли выражение веселого удальства, в них стыла тоска. Под правым глазом наливался багровостью синяк. Хорошо еще, что нос крепкий, а то бы кровью умылся. На круглом скуластом лице Вадима видимых повреждений не было, но по тому как он говорил сквозь зубы, стараясь не раскрывать рта, чувствовалось, челюстные связки у него побаливают.
— А Капитоша ничего не знает, — вздохнул Денис.
— Ну да, только его не хватает для полной компании, — вяло отозвался Вадим.
Разговаривать не хотелось. Сидели рядышком, привалившись к облупленной стенке.
«Как в школе, только парты нет», — с горькой иронией подумал Денис.