Поседевшая юность - страница 4

Да, шесть лет сидели они с Вадимом за одной партой. А впереди обычно занимал место Ленька Костров по прозвищу Капитоша. Прозвище происходило от слова «капитан». Всему классу было известно, что Ленька твердо решил после окончания десятилетки поступить в мореходное училище и стать капитаном дальнего плавания. В зимние каникулы он приступил к постройке метровой модели учебного парусника «Товарищ», и теперь строительство приближалось к завершению.

Денис с Вадимом немного завидовали постоянству друга, его верности мечте. Их собственные увлечения менялись не то что каждый год, а каждый месяц. Во время ледового дрейфа папанинцев они решили стать полярниками, после перелета Чкалова — летчиками, после событий у озера Хасан — героическими командирами Красной Армии, вроде лейтенанта Мошляка, водрузившего красное знамя на сопке Заозерной…Разница в характерах не мешала ребятам постоянно держаться троицей и на улице и в школе.

Дениса и Вадима, кроме того, связывало нечто большее, нежели тяга мальчишек к товариществу, связывала тайна, не придуманная, а «всамделишная», принадлежавшая не столько им, сколько их отцам. Собственно, если разобраться, то никакой тайны не было, а была таинственная захватывающая история, благодаря которой они, мальчишки, родившиеся на восьмом году Советской власти, как бы осязаемо почувствовали дыхание жарких ветров гражданской войны.

Денис учился во втором классе, когда к ним пришел новый учитель Иван Иванович Зеленков. Высокий мохнатобровый человек с двумя глубокими морщинами от скул до подбородка, просекавшими его щеки, он выглядел строгим и мрачноватым. Глаза у него были внимательные и как бы всевидящие — созоруешь у него за спиной, а он, не оборачиваясь, сделает тебе замечание. Да и охота ли тут озоровать, когда слушать его хотелось и день и ночь — так интересно вел он уроки. Приехал учитель из Самары вместе с семьей. В одном классе с Денисом стал учиться и сын Ивана Ивановича Вадим. Мать Вадима, как оказалось, недавно умерла, что и побудило учителя бросить насиженное место и переехать в безвестный поселок, районный центр Черноземья.

Постепенно Иван Иванович побывал дома у всех своих учеников. Пришел он и к Чулковым. Отец, человек хлебосольный, усадил его за стол, напоил чаем. За разговором выяснилось, что оба — участники гражданской войны. Отец воевал у Пархоменко командиром эскадрона, Иван Иванович, пулеметчик на германском фронте, впоследствии стал большевиком, комиссаром полка.

Учитель стал часто бывать у Чулковых, подружился с отцом Дениса, Николаем Семеновичем. И не только потому, что оба оказались красногвардейцами, дрались с беляками в гражданскую войну. Отец Дениса как-то сказал, что обидно ему за сына и других детишек, которым учиться приходится в полутемной избе.

— Выходит, мы им и школы-то настоящей не завоевали? Так, Иван Иванович?

Расцвел учитель от этих слов. Зеленков, как выяснилось, «устал воевать» за новое здание школы. Поддержка отца Дениса и других многодетных фронтовиков — а их набралось пять человек — оказалась своевременной. В областных инстанциях состоялся «крупный разговор». Просьбу о строительстве нового школьного здания удовлетворили.

Через несколько дней отец взял с собой Дениса в Шиповский лес. Отправились целым обозом. Все бревна для будущей школы должны были вывезти на одиннадцати подводах. И подводы не простые, их можно раздвигать и удлинять метров на десять с помощью длинной осевой слеги — гривки. Да и лошадей выбрали самых выносливых, по две на каждую подводу. Только все равно Денису не верилось, что на одиннадцати подводах можно увезти целую школу.

Так как путь был не близкий — Шиповский лес находился от села Валки за много километров — обоз тронулся в путь на зорьке летнего июльского дня. Денька шагал сперва поодаль по росистой мягкой траве. Босые его ноги купались в жгучей прохладе. Денька ежился. Озябнув, взобрался на телегу. Под ним мягко зашуршала недавно скошенная, но уже привядшая трава, и нежно-нежно запахла мятой и остро, пряно — полынью. Привалившись к чьей-то спине, он согрелся и заснул.