Пошлый, как лебедь - страница 24

Многие, однако, не видят трагедии в газетном крахе. Они утверждают, что бумажную прессу все равно уже заменила электронная. По-моему, считать так — все равно что ценить алкоголь в зависимости от градусов. Интернет действительно удобен — как водопровод, но глупо думать, что из него потечет шампанское.

Я не хочу обижать сетевое сообщество, но вынужден это сделать, потому что оно начало первым, устроив демократию графоманов. Уравняв умное слово с каким придется, Интернет заменяет душеспасительный фильтр редактора безнадежным аффтором, скрывающимся под ником Арнольд, и его же аватарой. Сетевой мир по-своему экзотичен, забавен и находчив. Не «Гамлет», капустник. И принимать его всерьез — все равно что пользоваться Википедией вместо гениальной Британники: можно, если не забывать о разнице.

Что я, Эрик Шмидт, главная шишка Гугла, назвал Интернет «свалкой фальшивых фактов». Только газеты и спасают нашу информационную среду от разложения. Бесплатный (!) сайт «Нью-Йорк таймс» посещают 20 миллионов в месяц, и я не понимаю, почему этого не делают остальные. Газеты питают Сеть, почти ничего не получая взамен: интернетская реклама покрывает лишь 20% расходов.

Понятно, что долго так продолжаться не может. Напуганная перспективой остаться без газет, Америка вспомнила урок Томаса Джефферсона: правительству без прессы он предпочитал прессу без правительства.

Самый простой способ спасения газеты — пустить ее с молотка, надеясь, что рынок вернет ей рентабельность. Беда в том, что все лучшее — от любви до искусства — нерентабельно. По-моему, продать «Нью-Йорк таймс» — все равно что продать балет, Эрмитаж и оперу. Уж лучше рассчитывать на доброхотов. Выпускать лучшую в мире газету стоит в год 200 миллионов. Дешевле, чем футбольная команда. Славы, правда, меньше, но смысла больше, причем — буквально.

Кризис бумажной прессы объясняют тем, что она устарела, но именно это и делает ее необходимой. Только дураки и по инерции по-прежнему считают газету «средством массовой информации». Сегодня это просто не так.

Газете нет больше нужды нас информировать — мы и без нее все знаем. Пресса безнадежно проигрывает и в оперативности, и в вездесущности своим конкурентам — радио, которое, как показывает статистика, сообщает нам четыре пятых новостей, телевидению и всяким разновидностям электронной медии, растущей на каждом экране, включая телефонный. Неверна и та часть формулы, что упирает на массовость газеты. Многомиллионные тиражи — участь печатного мутанта, рожденного от союза телевизора с комиксом. Эти картинки с подписью не являются газетами вовсе.

Настоящая газета брезглива и честолюбива. Последний аристократ в мире победившей демократии, она берет не числом, а влиянием. Ей повезло проиграть соперникам в гонке за прогрессом. Будущее газеты в том, чтобы, осознав и приняв судьбу, занять свое место в арьергарде информационной цивилизации.

Всех нас безвольно несет могучий поток дурного сознания. Все мы окружены ненужными сведениями, бессмысленными фактами, посторонними подробностями. И это трагично, ибо, как сказал Ницше, «лишнее — враг необходимого». Чтобы отличить одно от другого, нужна талантливая газета. Ее задача — не снабжать читателя информацией, а защитить от нее.

Отечественный опыт борьбы за свободу печати привел к тому, что функцию отбора брала на себя власть: важным было все, что она прятала. Но правду можно сказать только тогда, когда ее скрывают. В открытом обществе свободу прессы должна смирять сама пресса. Она обязана обладать таким умом и ответственностью, чтобы мы делегировали газете свое право знать о мире то, что о нем стоит знать.

В этом — тайный смысл девиза «Нью-Йорк таймс»: «Мы печатаем все, что подходит для печати». В слове «мы» сосредоточен накопленный за полтора века капитал. Вынося материал на первую полосу, газета, которую читают короли и президенты, формирует мировое общественное мнение, устанавливает иерархию, указывает на приоритеты, с которыми вынуждены считаться все, не исключая тех, кто не умеет читать вовсе.

Задача газеты не спасать, не лечить, а объяснять мир, делая его пригодным к существованию. Вставляя факты в систему, вплетая единичное в тенденцию, газета придает царству общих идей форму, соразмерную человеку — но не всякому, а интеллигентному. Специфическая и уникальная миссия газеты заключается в рационализации повседневности. Процесс организации информации наделяет ее смыслом. Все, что укладывается в умную структуру, помогает справиться с хаосом, от которого газета заслоняется своей версией действительности. В сущности, это — фабрика метафизики, изготовляющая реальность одного, но самого важного дня — сегодняшнего.