После ливня - страница 9

На селе немало судачили о будущей свадьбе: сговор-де уже состоялся, и теперь обе семьи готовятся к торжеству. Не будь этих разговоров, никто бы, наверное, и не догадался, что Зураке и Токо — невеста и жених. Я, по крайней мере, как ни старался подглядеть за ними исподтишка, не мог заметить никаких признаков взаимной влюбленности. Они не отворачивались друг от друга при встрече, не краснели, не опускали глаз; не уединялись по вечерам или в лунные ночи в густых, тенистых уголках сада и не обнимались там… Нет, я такого не видал ни разу. Токо недавно исполнилось двадцать пять; он был парень разбитной, разговорчивый, но при Зураке держал себя замкнуто, на нее почти не смотрел и не разговаривал с ней. Взгляд у него был холодный, и вообще он старался казаться равнодушным. Однако, судя по тому, сколько времени проводил он в доме Зураке, Токо в глубине души любил красивую, своенравную девушку.

Только что кончилась война, и многие джигиты из нашего села уснули вечным сном на чужой земле — на земле, которую никогда не видели и не увидят глаза их отцов и матерей. Не все погибли, конечно. Кое-кто возвращался с полной грудью орденов, но разве всем невестам хватило бы этих немногочисленных женихов? Девушки украдкой поглядывали из окон на проходивших по улице осанистых, сдержанных фронтовиков; некоторые, позабыв осторожность, выходили к дверям, смотрели джигитам вслед. Понимали девушки, что не всем придется покрыть голову белым платком, какие носят замужние женщины. Иные, примирившись со своей судьбой, выходили за немолодых людей, которые порой годились им в отцы. Такое уж было время, так обездолила, обделила их война. Понятно, что Токо, хоть он и не был парнем заносчивым, все же чувствовал, что живая, как огонь, Зураке неизбежно станет его женой, некуда ей деться… А если так, то почему не поиграть в равнодушие? Солидные, уважаемые люди обо всем за него договорились, все решено, так зачем ему вести себя как легкомысленному юнцу, ронять свое достоинство, сгорать, как говорится, от страсти? Девушка покорна обычаю, она дала согласие, какая же Токо надобность изображать из себя влюбленного? Он, конечно, не какой-нибудь старозаветный невежа. И не просто так торчит в доме у Зураке, он, когда надо, и в хозяйстве поможет. Это, кстати сказать, очень было не по душе его матери, а еще больше Зураке. Она сердилась, раздражалась — чего, спрашивается, он тут хозяйничает? — и в результате все больше отдалялась от Токо. Он же считал, что девушка, как ей и положено, стесняется, проявляет стыдливость, и продолжал свое. Я сам видел, как он вырыл старый поломанный столб, который стоял возле калитки и к которому обычно привязывали корову. Потом Токо тщательно разровнял площадку под старой ветлой, что росла неподалеку от очага во дворе, и врыл здесь новый столб, собственными руками отесанный. Видел я, как отвозил он на мельницу Чора мешки с зерном, хотя делать все это Токо старался в сумерки, чтобы не особенно попадаться людям на глаза.

Мы с Зураке подружились почти перед самым возвращением Бейше из армии, а раньше даже и не разговаривали никогда. На то была своя причина. Двор Дербишалы был окружен густыми зарослями колючей облепихи, а возле дома насажен сад; к середине лета, когда начинали поспевать белый налив и апорт, желтели абрикосы и темнели вишни, сад испускал такие запахи, что мы, мальчишки, целыми днями вертелись поблизости, делая вид, будто явились сюда только затем, чтобы ловить неуклюжих глупых воробьят. На самом деле мы выжидали случая, когда во дворе и в доме никого не останется, и тогда пробирались в сад хорошо нам известными неприметными лазейками под кустами облепихи. Набивали пазухи яблоками, урюком и удирали. Бывало, что сам Дербишалы заметит нас; он при этом хлопал в ладоши и нарочито грозным голосом кричал:

— Вот я вас, негодники! Держи их! Попробуйте у меня еще раз… Капканы поставлю под яблонями!

Наши черные от грязи пятки сверкали тем временем по невысокой еще кукурузе, а Дербишалы глядел нам вслед и смеялся. Отбежав подальше, мы останавливались, с хрустом разгрызали зеленые холодные яблоки и швыряли огрызками в сторону Дербишалы. Но стоило ему прикрикнуть еще раз все тем же сердито-насмешливым голосом, как мы снова снимались с места и разлетались в разные стороны, словно стая воробьев от пустельги.